Д обрый день, дорогие посетители православного островка «Семья и Вера»!

Ж ил на земле такой человек, который перевернул своей жизнью, а вернее смертью, многие атеиистические умы, и очень многих возвратил на спасительный жизненный путь Христов!

Его звали Константин Икскуль.

После своего чудесного возвращения к жизни, он написал поразительный рассказ о пережитой клинической смерти, состоящий из 32 глав, который мы ниже и публикуем.

Вступление

…Врачи, наблюдавшие за К. Икскулем, сообщили, что все клинические признаки смерти были налицо и состояние смерти продолжалось 36 часов…

Эта действительно поражающая по своему содержанию книга, открывает нам тайны загробной жизни, тайны вечного бытия вне своего тела. Автор книги К. Искуль повествует о своем личном посмертном опыте. Он рассказывает о том, как во время тяжкой болезни его душа отделилась от тела и перешла в мир иной. Что же увидел автор книги в том духовном мире? Об этом Вы можете прочитать в данной книге с таким же интригующим, как и само содержание названием «Невероятное для многих, но истинное происшествие». К. Искуль приводит объективные доказательства того, что все, что написано в этой книге, он не выдумал, но в действительности это пережил. Мы думаем, что эта книга, может быть интересна всем, кто хоть раз задумывался, о том, что его ждет после смерти.

Константин Икскуль

НЕВЕРОЯТНОЕ ДЛЯ МНОГИХ, НО ИСТИННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Глава 1

М ногие наш век (разумею XIX, ибо ХХ так еще юн, что было бы много для него чести считаться с ним и давать ему определения, как веку) называют «веком отрицания» и объясняют такую характерную особенность его духом времени.

Не знаю, возможны ли тут вообще такие подобия эпидемий, поветрий, но, несомненно, что, кроме этих, так сказать, эпидемических отрицаний, не мало есть у нас и таких, которые всецело выросли на почве нашего легкомыслия. Мы зачастую отрицаем то, чего совсем не знаем, а то, о чем слышали, то не продумано у нас и тоже отрицается, — и этого непродуманного накопляются целые вороха, и в голове получается невообразимый хаос; какие-то обрывки разных, иногда совсем противоречивых учений, теорий, и ничего последовательного, цельного, и все поверхностное, неясное и туманное для нас самих; до полной невозможности разобраться в чем-нибудь. Кто мы, что мы, во что веруем, какой носим в душе идеал, и есть ли он у нас — все это для многих из нас такие же неведомые вещи, как миросозерцание какого-нибудь патагонца или бушмена. И удивительная странность здесь: кажется, никогда люди не любили так много рассуждать, как в наш «просвещенный» век, и рядом с этим самих себя не хотят осмыслить. Говорю это и по наблюдению над другими, и по личному сознанию.

Не буду вдаваться здесь в общую характеристику моей личности, так как это не к делу, и постараюсь представить себя читателю только в моих отношениях в религиозной области.

Как выросший в православной и довольно набожной семье и затем учившийся в таком заведении, где неверие не почиталось признаком гениальности ученика, из меня не вышел ярый, завзятый отрицатель, какими были большинство молодых людей моего времени. Получилось из меня, в сущности, что-то весьма неопределенное: я не был атеистом и никак не мог считать себя сколько-нибудь религиозным человеком, а так как и то и другое являлось не следствием моих убеждений, но сложилось лишь в силу известной обстановки, то и прошу читателя самого подыскать должное определение моей личности в сем отношении.

Официально я носил звание христианина, но, несомненно, никогда не задумывался над тем, имею ли я, действительно, право на такое звание; никогда мне даже и в голову не приходило проверить — чего требует оно от меня и удовлетворяю ли я его требованиям?

Я всегда говорил, что я верую в Бога, но если бы меня спросили, как я верую, как учит веровать в Него Православная Церковь, к которой я принадлежал, я, несомненно, стал бы в тупик. Если бы меня последовательно и обстоятельно спросили, верую ли я, например, в спасительность для нас воплощения и страданий Сына Божия, в Его второе пришествие, как Судьи, как отношусь я к Церкви, верую ли в необходимость ее учения, в святость и спасительность для нас ее таинств и проч., — я воображаю только, каких нелепостей наболтал бы я в ответ.

Вот образчик: Однажды бабушка моя, которая всегда строго соблюдала пост, сделала мне замечание, что я не исполняю этого.

— Ты еще силен и здоров, аппетит у тебя прекрасный, стало быть, отлично можешь кушать постное. Как же не исполнять даже и таких установлений Церкви, которые для нас и не трудны?

— Но это, бабушка, совсем бессмысленное установление, — возразил я. — Ведь и вы кушаете только так, машинально, по привычке, а осмысленно никто такому учреждению подчиняться не станет.

— Почему же бессмысленное?

— Да не все ли равно Богу, что я буду есть: ветчину или балык?

Неправда ли, какая глубина понятий образованного человека о сущности поста!

— Как же это ты так выражаешься? — продолжала между тем бабушка. — Разве можно говорить, бессмысленное установление, когда сам Господь постился?

Я был удивлен таким сообщением, и только при помощи бабушки вспомнил евангельское повествование об этом обстоятельстве. Но то, что я совсем забыл о нем, как видите, нисколько не мешало мне пуститься в возражения. да еще довольно высокомерного тона.

И не подумайте, читатель, чтоб я был пустоголовее, легкомысленнее других молодых людей моего круга.

Вот вам еще один образец.

Одного из моих сослуживцев, слывшего за человека начитанного и серьезного, спросили: верует ли он во Христа как в Богочеловека? Он отвечал, что верует, но сейчас же из дальнейшего разговора выяснилось, что Воскресение Христа он отрицает.

— Позвольте, да вы же говорите что-то очень странное, — возразила одна пожилая дама. Что же, по вашему, далее последовало со Христом? Если вы веруете в Него, как в Бога, как же вместе с этим вы допускаете, что он мог совсем умереть, то есть прекратить Свое бытие?

Мы ждем какого-нибудь хитроумного ответа от нашего умника, каких-нибудь тонкостей в понимании смерти или нового толкования означенного события. Ничуть не бывало. Отвечает просто:

— Ах, этого я не сообразил! Сказал, как чувствовал.

Глава 2

В от совершенно подобная несообразность засела и, по недосмотру, свила себе прочное гнездо и в моей голове.

Я веровал в Бога, как будто так, как и следовало, то есть понимал Его, как Существо личное, всемогущее, вечное; признавал человека Его творением, но в загробную жизнь не верил.

Недурной иллюстрацией к легкомыслию наших отношений и к религии, и к своему внутреннему устроению может служить то, что я и не знал в себе этого неверия, пока так же, как и вышеупомянутого моего сослуживца, его не обнаружил случай.

Судьба столкнула меня в знакомстве с одним серьезным и очень образованным человеком; он был при этом и чрезвычайно симпатичен и одинок, и я время от времени охотно посещал его.

Придя однажды к нему, я застал его за чтением катехизиса.

— Что это вы, Прохор Александрович (так звали моего знакомого) , или в педагоги собираетесь? — удивленно спросил я, указывая на книжку.

— Какое, батенька мой, в педагоги! Хоть бы в школьники порядочные попасть. Где уж других учить! Самому надо к экзамену готовиться. Ведь седина то, видите, чуть не с каждым днем увеличивается; того и гляди вызовут, — со своею обычною добродушною улыбкою проговорил он.

Я не принял его слов в подлинном значении, подумав, что ему, как человеку всегда много читающему, просто понадобилась какая-нибудь справка в катехизисе. А он, желая, очевидно, объяснить странное для меня чтение, сказал:

— Но неужели же вы верите этому?

— То есть как же в это не верить? Куда же я денусь, позвольте узнать? Неужели так-таки и рассыплюсь в прах? А если не рассыплюсь, так уж тут и вопроса не может быть о том, что к ответу потребуют. Я не пень, я с волей и разумом, я сознательно жил и … грешил…

— Не знаю, Прохор Александрович, как и из чего могла сложиться у нас вера в загробную жизнь. Думается, умер человек — и всему тут конец. Видишь его бездыханным, все это гниет, разлагается, о какой же жизни может явиться тут представление? — проговорил я, тоже высказывая, что чувствовал и как, стало быть, сложилось у меня понятие.

— Позвольте, а куда же Лазаря Вифанского прикажете мне девать? Ведь это факт. И он ведь такой же человек, из этой же глины слеплен, что и я.

Я с нескрываемым удивлением смотрел на моего собеседника. Неужели же этот образованный человек верит таким невероятностям?

А Прохор Александрович, в свою очередь, посмотрел на меня пристально с минуту и затем, понизив голос, спросил:

— Или вы не верите?

— Нет, почему же? Я верую в Бога, — ответил я.

— А богооткровенному учению не верите? Впрочем, нынче и Бога стали различно понимать, и богооткровенную истину стал чуть не каждый по своему усмотрению переделывать, какие-то классификации тут позавели: в это, мол, должно верить, а в это можно и не верить, а в это и совсем не надо верить! Как будто истин несколько, а не одна. И не понимают, что они уже веруют в продукты собственного ума и воображения, и что если так, тогда уж для веры в Бога тут нет места

— Но нельзя же всему верить. Иногда встречаются такие странные вещи.

— То есть непонятные? Заставьте понять себя. Не удастся — знайте, что вина здесь в вас, и покоритесь. Начните простолюдину толковать о квадратуре круга, или еще о какой-нибудь премудрости высшей математики, он тоже ничего не поймет, но из этого не следует, что и самую эту науку следует отрицать. Конечно, отрицать легче; но не всегда… лепо.

Вдумайтесь, какую, в сущности, несообразность вы говорите. Вы говорите, что в Бога веруете, а в загробную жизнь нет. Но Бог не есть же Бог мертвых, но живых. Иначе какой же это Бог? О жизни за гробом говорил Сам Христос, неужели же он говорил неправду? Но в этом не могли Его обличить даже злейшие враги. И зачем тогда приходил и страдал Он, если нам предстоит лишь рассыпаться в прах?

Нет, так нельзя, это нужно непременно, непременно, — вдруг горячо заговорил он, — исправить. Ведь, поймите, как это важно. Такая вера должна ведь совсем иначе осветить вашу жизнь, дать ей иной смысл, направить иначе всю вашу деятельность. Это целый нравственный переворот. В этой вере для вас и узда, и в то же время утешение, и опора для борьбы с неизбежными для всякого человека житейскими невзгодами.

Глава 3

Я понимаю всю логичность слов почтенного Прохора Александровича, но, конечно, несколько минут беседы не могли поселить во мне веры в то, во что я привык не верить, и разговор с ним, в сущности, послужил лишь к обнаружению моего взгляда на известное обстоятельство, — взгляда, которого я сам дотоле хорошо не знал, потому что высказывать его не приходилось, а раздумывать о нем и подавно.

А Прохора Александровича, по-видимому, серьезно взволновало мое неверие; он несколько раз в течение вечера возвращался к этой теме, и когда я собирался уходить от него, он наскоро выбрал несколько книг в своей обширной библиотеке и, подавая их мне, сказал:

— Прочтите их, непременно прочтите, потому что так этого оставить нельзя. Я уверен, что рассудочно вы скоро поймете и убедитесь в полной неосновательности вашего неверия, но надобно это убеждение провести из ума в сердце, надо, чтобы сердце поняло, а иначе оно продолжится у вас час, день — и опять разлетится, потому что ум — это решето, через которое только проходят разные помышления, а кладовая для них не там.

Я прочел книжки, не помню уж, все ли, но оказалось, что привычка была сильнее моего разума. Я признавал, что все написанное в этих книжках было убедительно, доказательно, (по скудости моих познаний в религиозной области я и не мог возразить чего-нибудь мало-мальски серьезного на имевшиеся в них доводы), а веры у меня все-таки не явилось.

Я сознавал, что это не логично, верил, что все, написанное в книгах — правда, но чувства веры у меня не было, и смерть так и оставалась в моем представлении абсолютным финалом человеческого бытия, за которым следовало лишь разрушение.

К моему несчастью, случилось так, что вскоре после означенного разговора с Прохором Александровичем я выехал из этого городка, где он жил, и мы больше с ним не встречались. Не знаю, быть может, ему, как человеку, располагавшему обаянием горячо убежденного человека, удалось бы хотя сколько-нибудь углубить мои взгляды и отношения к жизни и вещам вообще, и через это внести и некоторое изменение в мои понятия о смерти.

Но, предоставленный самому себе и не будучи вовсе по характеру особенно вдумчивым и серьезным молодым человеком, я нисколько не интересовался такими отвлеченными вопросами и по своему легкомыслию даже на первое время ни капельки не задумался над словами Прохора Александровича о важности недостатка в моей вере и необходимости избавиться от него.

А затем время, перемена мест, встречи с новыми людьми не только выветрили из моей памяти и этот вопрос, и беседу с Прохором Александровичем, но даже и самый образ его и мое кратковременное знакомство с ним.

Глава 4

Прошло немало лет. К стыду моему должен сказать, что я мало изменился за истекшие годы нравственно. Хотя я уже находился в предположении дней моих, то есть был уже человеком средних лет, но в моих отношениях к жизни и себе немного прибыло серьезности. Я не осмыслил жизни, какое -то мудреное познание самого себя оставалось для меня такою же «химерическою» выдумкой, как рассуждения метафизика в известной басне того же имени, я и жил, водясь теми же грубоватыми, пустыми интересами, тем же лживым и довольно- таки низменным пониманием смысла жизни, какими живет большинство светских людей моей среды и образования.

На той же точке стояло и мое отношение к религии, то есть я по-прежнему не был ни атеистом, ни сколько-нибудь осмысленно набожным человеком. Я, как и прежде, ходил по привычке изредка в церковь, по привычке говел раз в год, по привычке крестился, когда полагалось — и этим ограничивалось все. Никакими вопросами религии я не интересовался, кроме, конечно, самых элементарных, азбучных понятий; я ничего не знал здесь, но мне казалось, что я отлично знаю и понимаю все, и что все тут так просто, «не хитро», что «образованному» человеку не над чем и голову трудить. Наивность уморительная, но, к сожалению, очень свойственная «образованным» людям нашего века.

Само собой разумеется, что при наличности таких данных, ни о каком прогрессировании моего религиозного чувства, ни о расширении круга моих познаний в этой области не могло быть и речи.

Глава 5

И вот в эту пору случилось мне попасть по делам службы в К. и заболеть серьезно.

Так как ни родных, ни даже прислуги в К. у меня не было, то и пришлось лечь в больницу. Доктора определили у меня воспаление легких.

В первое время я чувствовал себя настолько порядочно, что не раз уже думал, что из-за такого пустяка не стоило и ложиться в больницу, но по мере того, как болезнь развивалась и температура стала быстро подниматься, я понял, что с таким «пустяком» вовсе было не интересно валяться одному-одинешеньку в номере гостиницы.

В особенности донимали меня в больнице длинные зимние ночи; жар совсем не давал спать, иногда даже и лежать было нельзя, а сидеть на койке неловко, и утомительно; встать и походить по палате то не хочется, то не можется; и так вертишься, вертишься в кровати, то ляжешь, то сядешь, то спустишь ноги, то сейчас же их опять подберешь и все прислушиваешься: да когда же эти часы будут бить! Ждешь, ждешь, а они, словно назло, пробьют два или три, стало быть, до рассвета оставалась еще целая вечность. И как удручающе действует на больного этот общий сон и ночная тишина! Словно живой попал на кладбище в общество мертвецов.

По мере того как дело подвигалось к кризису, мне, конечно, становилось все хуже и труднее, по временам начало так прихватывать, что уж было ни до чего, и я не замечал томительности бесконечных ночей. Но не знаю, чему следовало приписать это: тому ли, что я всегда был и считал себя человеком очень крепким и здоровым, или это происходило оттого, что до этого времени я ни разу не болел серьезно и голове моей чужды были те печальные мысли, какие навевают иногда тяжелые болезни, только, как ни скверно бывало мое самочувствие, как ни круты бывали в иные минуты приступы моей болезни, мысль о смерти ни разу не пришла мне в голову.

Я с уверенностью ожидал, что не сегодня-завтра должен наступить поворот к лучшему и нетерпеливо спрашивал всякий раз, когда у меня вынимали градусник из-под руки, какова у меня температура.

Но, достигнув известной высоты, она словно замерла на одной точке, и на мой вопрос я постоянно слышал в ответ: «сорок и девять десятых», «сорок один», «сорок и восемь десятых».

— Ах, какая же это длинная канитель! — с досадой говорил я, и затем спрашивал у доктора — Неужели же и мое поправление будет идти таким черепашьим шагом?

Видя мое нетерпение, доктор утешал меня и говорил, что в мои годы и с моим здоровьем нечего бояться, что выздоровление не затянется, что при таких выгодных условиях после всякой болезни можно оправиться чуть ли не в несколько дней.

Я вполне верил этому и подкреплял свое терпение мыслью, что остается только как-нибудь дождаться кризиса, а там все сразу как рукой снимет.

Глава 6

В одну ночь мне было особенно плохо; я метался от жара, и дыхание было крайне затруднено, но к утру мне вдруг сделалось легче настолько, что я мог даже заснуть. Проснувшись, первою моей мыслью при воспоминании о ночных страданиях, было: «Вот это, вероятно, и был перелом. Авось теперь конец и этим удушьям, и этому несносному жару».

И, увидав входившего в соседнюю палату молоденького фельдшера, я позвал его и попросил поставить мне градусник.

— Ну, барин, теперь дело на поправку пошло, — весело проговорил он, вынимая через положенное время градусник, — температура у вас нормальная.

— Неужели? — радостно спросил я.

— Вот, извольте посмотреть: тридцать семь и одна десятая. Да и кашель вас, кажется, не так беспокоил.

В девять часов пришел доктор. Я сообщил ему, что ночью мне было нехорошо, и высказал предположение, что, вероятно, это был кризис, но что теперь я чувствую себя недурно и перед утром мог даже заснуть несколько часов.

— Вот это и отлично, — проговорил он и подошел к столу просмотреть лежавшие на нем какие-то таблички или списки.

— Градусник прикажете ставить? — спросил у него в это время фельдшер. — Температура у них нормальная.

— Как нормальная? — быстро подняв голову от стола и с недоумением глядя на фельдшера, спросил доктор.

— Так точно, я сейчас смотрел.

Доктор велел вновь поставить градусник и даже сам посмотрел, правильно ли он поставлен.

Но на этот раз градусник не дотянул и до тридцати семи: оказалось тридцать семь без двух десятых.

Доктор достал из бокового кармана сюртука свой градусник, встряхнул, повертел его в руках, очевидно удостоверяясь в его исправности, и поставил мне.

Второй показал то же, что и первый.

К моему удивлению, доктор не выразил не малейшей радости по поводу этого обстоятельства, не сделав даже, ну, хоть бы приличия ради, сколько-нибудь веселой мины, и, повертевшись как-то суетливо и бестолково у стола, вышел из палаты, а через минуту я услыхал, что в комнате зазвенел телефон.

Глава 7

Вскоре явился старший врач; они вдвоем выслушали, осмотрели меня и велели чуть не всю мою спину облепить мушками; затем, прописав микстуру, они не сдали мой рецепт с прочими, но послали отдельно с ним фельдшера в аптеку, очевидно, с приказанием приготовить его не в очередь.

— Послушайте, чего это вы вздумали теперь-то, когда я чувствую себя совсем неплохо, жечь меня мушками? — спросил я у старшего доктора.

Мне показалось, будто доктора смутил или раздосадовал мой вопрос, и он нетерпеливо ответил:

— Ах, Боже мой! Да нельзя же вас сразу бросить без всякой помощи на произвол болезни, потому что вы чувствуете себя несколько лучше! Надо же повытянуть из вас всю эту дрянь, что накопилась там за это время.

Часа через три младший доктор вновь заглянул ко мне; он посмотрел, в каком состоянии были поставленные мне мушки, спросил, сколько ложек микстуры успел я принять. Я сказал — три.

— Кашляли вы?

— Нет, — отвечал я.

— Ни разу?

— Ни разу.

— Скажите, пожалуйста, — обратился я по уходе врача к вертевшемуся почти неотлучно в моей палате фельдшеру, — какая мерзость наболтана в этой микстуре? Меня тошнит от нее.

— Тут разные отхаркивающие средства, немножко и ипекакуаны есть, — пояснил он.

Я в данном случае поступил как раз так, как зачастую поступают нынешние отрицатели в вопросах религии, то есть, ровно ничего не понимая из происходящего, я мысленно осудил и укорил в непонимании дела докторов: дали, мол, отхаркивающее, когда мне и выхаркивать нечего.

Глава 8

Между тем, спустя часа полтора или два после последнего посещения докторов, ко мне в палату снова явилось их целых три: два наших и третий, какой-то важный и осанистый, чужой.

Долго они выстукивали и выслушивали меня; появился и мешок с кислородом. Последнее несколько удивило меня.

— Теперь-то к чему же это? — спросил я.

— Да надо же профильтровать немножко ваши легкие. Ведь они, небось, чуть не испеклись у вас, — проговорил чужой доктор.

— А скажите, доктор, чем это так пленила вас моя спина, что вы так хлопочите над нею? Вот уже третий раз за утро выстукиваете ее, мухами всю расписали.

Я чувствовал себя настолько лучше, сравнительно с предыдущими днями, и поэтому так далек был мыслью от всего печального, что никакие аксессуары, должно быть, не способны были навести меня на догадки о моем действительном положении; даже появление важного чужого доктора я объяснил себе как ревизию или что-нибудь в этом роде, никак не подозревая, что он вызван был специально для меня, чтобы мое положение требовало консилиума. Последний вопрос я задал таким непринужденным и веселым тоном, что, вероятно, ни у кого из моих врачей не хватило духу, хотя намеком, дать понять мне надвигавшуюся катастрофу. Да и правда, как сказать человеку, полному радостных надежд, что ему, быть может, остается всего несколько часов жить!

— Теперь-то и надо похлопотать около вас, — неопределенно ответил мне доктор.

Но я и этот ответ принял в желаемом смысле, то есть, что теперь, когда наступил перелом, когда сила недуга ослабевает, вероятно, и должно, и удобнее приложить все средства, чтоб окончательно выдворить болезнь и помочь восстановиться всему, что было поражено ею.

Глава 9

Помню, часов около четырех я почувствовал как бы легкий озноб и, желая согреться, плотно увернулся в одеяло и лег было в постель, но мне вдруг сделалось очень дурно.

Я позвал фельдшера; он подошел, поднял меня с подушки и подал мешок с кислородом. Где-то прозвенел звонок, и через несколько минут в мою палату торопливо вошел старший фельдшер, а затем, один за другим, и оба наши врача.

В другое время такое необычайное сборище всего медицинского персонала и быстрота, с какой собрался он, несомненно, удивили и смутили бы меня, но теперь я отнесся к этому совершенно равнодушно, словно оно и не касалось меня.

Странная перемена произошла вдруг в моем настроении! За минуту перед тем жизнерадостный, я теперь, хотя и видел, и отлично понимал все, что происходило вокруг меня, но ко всему этому у меня вдруг явилась такая непостижимая безучастность, такая отчужденность, какая, думается, совсем даже и не свойственна живому существу.

Все мое внимание сосредоточилось на мне же самом, но и здесь была удивительно своеобразная особенность, какая-то раздвоенность: я вполне ясно и определенно чувствовал и осознавал себя, и в то же время относился к себе настолько безучастно, что, казалось, будто утерял способность физических ощущений.

Я видел, например, как доктор протягивал руку и брал меня за пульс, и понимал, что он делал, но прикосновения его не чувствовал. Я видел и понимал, что доктора, приподняв меня, все что-то делали и хлопотали над моей спиной, с которой, вероятно, начался у меня отек, но что делали они — я не чувствовал, и не потому, чтобы в самом деле лишился способности ощущать, но потому, что меня нисколько не интересовало это, потому что, уйдя куда-то далеко вглубь себя, я не прислушивался и не следил за тем, что делали они со мной.

Во мне как бы вдруг обнаружились два существа: одно — крывшееся где-то глубоко и главнейшее; другое — внешнее и, очевидно, менее значительное; и вот теперь словно связывавший их состав выгорел или расплавился, и они распались, и сильнейшее чувствовалось мною ярко, определенно, а слабейшее стало безразличным. Это слабейшее было мое тело.

Могу представить себе, как, быть может, всего несколько дней тому назад, был бы поражен я откровением в себе этого неведомого мною дотоле, внутреннего моего существа и сознанием его превосходства над той, другой моей половиной, которая, по моим понятиям, и составляла всего человека, но которой теперь я почти и не замечал.

Удивительно было это состояние: жить, видеть, слышать, понимать все, и, в то же время, как бы и не видеть, и не понимать ничего, такую чувствовать ко всему отчужденность.

Глава 10

Вот доктор задал мне вопрос; я слышу и понимаю, что он спрашивает, но ответа не даю, не даю потому, что мне незачем говорить с ним. А ведь он хлопочет и беспокоится обо мне же, но о той половине моего я, которая утратила теперь всякое значение для меня, до которой мне нет никакого дела.

Но вдруг она заявила о себе, и как резко и необычайно заявила!

Я вдруг почувствовал, что меня с неудержимой силой потянуло куда-то вниз. В первые минуты это ощущение было похоже на то, будто ко всем членам моим подвесили тяжелые многопудовые гири, но вскоре такое сравнение не могло уже выразить моего ощущения: представление такой тяги оказывалось уже ничтожным.

Нет, тут действовал какой-то ужасающей силы закон притяжения.

Мне казалось, что не только всего меня, но каждый мой член, каждый волосок, тончайшую жилку, каждую клеточку моего тела в отдельности тянет куда-то с такой-же неотразимостью, как сильнодействующий магнит притягивает к себе куски металла.

И, однако, как не сильно было это ощущение, оно не препятствовало мне думать и сознавать действительность, то есть, что я лежу на койке, что палата моя во втором этаже, что подо мной такая же комната, но, в то же время, по силе ощущения я был уверен, что, будь подо мною не одна, а десять нагроможденных одна на другую комнат, все это мгновенно расступится предо мною, чтобы пропустить меня… куда?

Да, именно в землю, и мне захотелось лечь на пол; я сделал усилие и заметался.

Глава 11

Агония, — услышал я произнесенное надо мною доктором слово.

Так как я не говорил, и взгляд мой, как сосредоточенного в самом себе человека, должно быть, выражал полную к окружающему безучастность, то доктора, вероятно порешили, что я нахожусь в бессознательном состоянии и говорили обо мне надо мною, уже не стесняясь. А между тем, я не только отлично понимал все, но не мог не мыслить и в известной сфере не наблюдать.

«Агония! смерть!» — подумал я, услыхав слова доктора. » Да неужели же я умираю?» — обращаясь к самому себе, громко проговорил я; но как? почему? объяснить этого не могу.

Мне вдруг вспомнилось когда-то давно прочитанное мной рассуждение ученых о том, болезненна ли смерть, и, закрыв глаза, я прислушался к себе, к тому, что происходило во мне.

Нет, физических болей я не чувствовал никаких, но я, несомненно, страдал, мне было тяжко, томно. Отчего же это? Я знал, от какой болезни я умираю; что же, душил ли меня отек, или он стеснил деятельность сердца, и оно томило меня? Не знаю, быть может, таково было определение наступавшей смерти по понятиям тех людей, того мира, который был теперь так чужд и далек для меня; я же чувствовал только непреодолимое стремление куда-то, тяготение к чему-то, о котором говорил выше.

И я чувствовал, что тяготение это с каждым мгновением усиливается, что я уже вот-вот совсем близко подхожу, почти касаюсь того влекущего меня магнита, прикоснувшись к которому я всем моим естеством припаяюсь, срастусь с ним так, что уж никакая сила не в состоянии будет отделить меня от него. И чем сильнее чувствовал я близость этого момента, тем страшнее и тяжелее становилось мне, потому что вместе с этим ярче обнаруживался во мне протест, яснее чувствовал, что весь я не могу слиться, что что-то должно отделиться во мне, и это что-то рвалось от неведомого предмета притяжения с такою же силой, с какой что-то другое во мне стремилось к нему. Эта борьба и причиняла мне истому, страдания.

Глава 12

Значение услышанного мною слова «агония» было вполне понятно для меня, но все во мне как-то перевернулось теперь от моих отношений, чувств и до понятий включительно.

Несомненно, если бы я услышал это слово хотя тогда, когда трое докторов выслушивали меня, я был бы невыразимо испуган им. Несомненно также, что, не случись со мною такого странного переворота, оставайся я в обычном состоянии больного человека, я и в данную минуту, зная, что наступает смерть, понимал бы и объяснял все происходящее со мной иначе; но теперь слова доктора удивили меня, не вызывая того страха, какой вообще присущ людям при мысли о смерти, и дали совсем неожиданное в сопоставлении с моими прежними понятиями толкование тому состоянию, какое испытывал я.

«Так вот оно что! Это она, земля, так тянет меня», — вдруг ясно выплыло в моей голове. «То есть не меня, а то свое, что на время дала мне. И она ли тянет или оно стремится к ней?»

И то, что прежде казалось мне столь естественным и достоверным, то есть, что весь я по смерти рассыплюсь в прах, теперь явилось для меня противоестественным и невозможным.

«Нет, весь я не уйду, не могу», — чуть ли не громко вскрикнул я, и, сделав усилие освободиться, вырваться от той силы, что влекла меня, вдруг почувствовал, что мне стало легко.

Я открыл глаза, и в моей памяти с совершенной ясностью, до малейших подробностей, запечатлелось все, что увидел я в ту минуту.

Я увидел, что стою один посреди комнаты; вправо от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский персонал; заложив руки за спину и пристально глядя на что-то, чего мне за их фигурами не было видно, стоял старший врач; подле него, слегка наклонившись вперед — младший; старик-фельдшер, держа в руках мешок с кислородом, нерешительно переминался с ноги на ногу, по-видимому, не зная, что делать ему теперь со своей ношей, отнести ли ее, или она может еще понадобиться; а молодой, нагнувшись, поддерживал что-то, мне из-за его плеча виден был только угол подушки.

Меня удивила эта группа; на том месте, где стояла она, была койка. Что же теперь привлекало внимание этих людей, на что смотрели они, когда меня уж там не было, когда я стоял посреди комнаты?

Я подвинулся и глянул туда, куда глядели все они…

Там на койке лежал я.

Глава 13

Не помню, чтобы я испытал что-нибудь похожее на страх при виде своего двойника; меня охватило только недоумение: «Как же это? Я чувствую себя здесь, между тем и там тоже я?»

Я оглянулся на себя, стоящего посреди комнаты. Да, это, несомненно, был я, точно такой же, каким я знал себя.

Я захотел осязать себя, взять правою рукой за левую: моя рука прошла насквозь; попробовал охватить себя за талию — рука снова прошла через мой корпус, как по пустому пространству.

Пораженный таким странным явлением, я хотел, чтобы мне со стороны помогли разобраться в нем, и, сделав несколько шагов, протянул руку, желая дотронуться до плеча доктора, но почувствовал: иду я как-то странно, не ощущая прикосновения к полу, рука моя, как ни стараюсь я, все никак не может достигнуть фигуры доктора, всего, может быть, какой-нибудь вершок-два остается пространства, а дотронуться до него не могу.

Я сделал усилие твердо встать на пол, но, хотя корпус мой повиновался моим усилиям и опускался вниз, а, достигнув пола, так же, как фигуры доктора, мне оказалось невозможным, Тут тоже оставалось ничтожное пространство, но преодолеть его я никак не мог.

И мне живо вспомнилось, как несколько дней тому назад сиделка нашей палаты, желая предохранить мою микстуру от порчи, опустила пузырь с нею в кувшин с холодной водой, но воды в кувшине было много, и она сейчас же вынесла легкий пузырь наверх, а старушка, не понимая в чем дело, настойчиво и раз, и другой, и третий опускала его на дно и даже придерживала его пальцем, в надежде, что он устоится, но едва поднимала палец, как пузырь снова выворачивался на поверхность.

Так, очевидно, и для меня, теперешнего меня, окружавший воздух был уже слишком плотен.

Глава 14

Что же сделалось со мной?

Я позвал доктора, но атмосфера, в которой я находился, оказывалась совсем непригодной для меня; она не воспринимала и не передавала звуков моего голоса, и я понял свою полную разобщенность со всем окружающим, свое странное одиночество, и панический страх охватил меня. Было действительно что-то невыразимо ужасное в этом необычайном одиночестве. Заблудился ли человек в лесу, тонет ли он в пучине морской, горит ли в огне, сидит ли в одиночном заключении, — он никогда не теряет надежды, что его поймут, лишь бы донесся куда-нибудь его зов, его крик о помощи; он понимает, что его одиночество продолжится только до той минуты, пока он не увидит живое существо, что войдет сторож в его каземат, и он может сейчас же заговорить с ним, высказать ему, что желает, и тот поймет его.

Но видеть вокруг себя людей, слышать и понимать их речь, и в то же время знать, что ты, что бы ни случилось с тобой, не имеешь никакой возможности заявить им о себе, ждать от них, в случае нужды, помощи, — от такого одиночества волосы на голове становились дыбом, ум цепенел. Оно было хуже пребывания на необитаемом острове, потому что там хоть природа воспринимала бы проявление нашей личности, а здесь, в одном этом лишении возможности сообщаться с окружающим миром, как явлении неестественном для человека, было столько мертвящего страха, такое страшное сознание беспомощности, какого нельзя испытать ни в каком другом положении и передать словами.

Я, конечно, сдался не сразу; я всячески пробовал и старался заявить о себе, но попытки эти приводили меня лишь в полное отчаяние. «Неужели же они не видят меня?» — с отчаянием думал я и, снова и снова, приближался к стоящей над моей койкой группе лиц, но никто из них не оглядывался, не обращал на меня внимания, и я с недоумением осматривал себя, не понимая, как могут они не видеть меня, когда я такой же, как был. Но делал попытку осязать себя, и рука моя снова рассекала лишь воздух.

«Но ведь я же не призрак, я чувствую и сознаю себя, и тело мое есть действительное тело, а не какой-нибудь обманчивый мираж», — думал я и снова пристально осматривал себя и убеждался, что тело мое, несомненно, было тело, ибо я мог всячески рассматривать его и совершенно ясно видеть малейшую черточку, точку на нем. Внешний вид его оставался таким же, как был и прежде, но изменилось, очевидно, свойство его: оно стало недоступно для осязания, и окружающий воздух стал настолько плотен для него, что не допускал его полного соприкосновения с предметами.

«Астральное тело. Кажется, это так называется?» — мелькнуло в моей голове. «Но почему же, что сталось со мной?» — задавал я себе вопрос, стараясь припомнить, не слышал ли я когда-нибудь рассказов о таких состояниях, странных трансфигурациях в болезнях.

Глава 15

Нет, ничего тут не поделаешь! Все кончено, — безнадежно махнув рукой, проговорил в это время младший доктор и отошел от койки, на которой лежал я.

Мне стало невыразимо досадно, что они все толкуют и хлопочут над тем моим «я», которого я совершенно не чувствовал, которое совсем не существовало для меня и оставляют без внимания другого, настоящего меня, который все сознает и, мучаясь страхом неизвестности, ищет, требует их помощи.

«Неужели они не спохватятся меня, неужели не понимают, что там меня нет», — с досадой думал я и, подойдя к койке, глянул на того себя, который в ущерб моему настоящему «я» привлекал внимание находившихся в палате людей.

Я глянул, и тут только впервые у меня явилась мысль: «Да не случилось ли со мною того, что на нашем языке, на языке живых людей, определяется словом «смерть»?»

Это пришло мне в голову потому, что мое лежавшее на койке тело имело совершенно вид мертвеца: без движения, бездыханное, с покрытым какой-то особенной бледностью лицом, с плотно сжатыми, слегка посинелыми губами, оно живо напомнило мне всех виденных мною покойников. Сразу может показаться странным, что только при виде моего бездыханного тела я сообразил, что именно случилось со мною, но, вникнув и проследив, что чувствовал и испытывал я, такое странное по первому взгляду недоумение станет понятным.

В наших понятиях со словом «смерть» неразлучно связано представление о каком-то уничтожении, прекращении жизни, как же мог я думать, что умер, когда я ни на одну минуту не терял самосознания, когда я чувствовал себя таким же живым, все слышащим, видящим, сознающим, способным двигаться, думать, говорить? Даже слова доктора о том, что «все кончено», не остановили на себе моего внимания и не вызвали догадки о случившемся — настолько разнствовало то, что произошло со мною, с нашими представлениями о смерти!

Разобщение со всем окружающим, раздвоение моей личности скорее всего могло бы дать мне понять случившееся, если бы я верил в существование души, был человеком религиозным; но этого не было, и я водился лишь тем, что чувствовал, а ощущение жизни было настолько ясно, что я только недоумевал над странными явлениями, будучи совершенно не в состоянии связывать моих ощущений с традиционными понятиями о смерти, то есть, чувствуя и сознавая себя, думать, что я не существую.

Впоследствии мне неоднократно приходилось слышать от людей религиозных, то есть не отрицавших существования души и загробной жизни, такое мнение или предположение, что душа человека, едва только сбросит он с себя бренную плоть, сейчас же становится каким-то всеведущим существом, что для нее ничего нет непонятного и удивительного в новых сферах, в новой форме ее бытия, что она не только мгновенно входит в новые законы открывшегося ей нового мира и своего измененного существования, но что все это так сродни ей, что тот переход есть для нее как бы возвращение в настоящее отечество, возвращение к естественному ее состоянию. Такое предположение основывалось главным образом на том, что душа есть дух, а для духа не может существовать тех ограничений, какие существуют для плотского человека.

Глава 16

Предположение такое, конечно, совершенно неверно.

Из вышеописанного читатель видит, что я явился в этот новый мир совершенно таким же, каким ушел из старого, то есть почти с теми же способностями, понятиями и познаниями, какие имел, живя на земле.

Так, желая как-нибудь заявить о себе, я прибегал к таким же приемам, какие обыкновенно употребляются для этого всеми живыми людьми, то есть я, старался дотронуться, толкнуть кого-нибудь; заметив новое свойство своего тела, я находил это странным; следовательно, понятия у меня оставались прежние; иначе это не было бы для меня странным, и, желая убедиться в существовании моего тела, я опять- таки прибегал к обычному мне, как человеку, для этого способу.

Даже поняв, что я умер, я не постиг какими-нибудь новыми способами происшедшей во мне перемены, и, недоумевая, то называл мое тело «астральным», то у меня проносилась мысль, что не с таким ли телом был создан первый человек, и что полученные им после падения кожаные ризы, о которых упоминается в Библии, не есть ли то бренное тело, которое лежит на койке и через несколько времени превратиться в прах; одним словом, желая понять случившееся, я подводил такие ему объяснения, какие ведомы и доступны были мне по моим земным познаниям.

И это естественно. Душа, понятно, есть дух, но дух, созданный для жизни с телом; поэтому, каким же образом тело может явиться для нее чем-то вроде тюрьмы, какими-то узами, приковывающими ее к несродному будто бы ей существованию?

Нет, тело есть законное, предоставленное ей жилище и поэтому явится в новый мир в той степени своего развития и зрелости, каких достигла в совместной жизни с телом, в положенной ей нормальной форме бытия. Конечно, если человек был при жизни духовно развит, настроен, его душе много будет более сродно и оттого понятнее в этом новом мире, чем душе того, кто жил, никогда не думая о нем, и, тогда как первая в состоянии будет, так сказать, сразу читать там, хотя и не бегло, а с запинками, второй, подобно моей, нужно начинать с азбуки, нужно время, чтобы уразуметь и тот факт, о котором она никогда не помышляла, и ту страну, в какую она попала, в которой никогда и мысленно не бывала.

Вспоминая и продумывая впоследствии свое тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с такой удивительной энергией и быстротой, что, казалось, не оставалось ни малейшей черты времени для того, чтобы с моей стороны сделать усилие сообразить, сопоставить, вспомнить что-нибудь; едва что-либо вставало предо мною, как память моя, мгновенно пронизывая прошлое, выкапывала все завалявшиеся там и заглохшие крохи знания по данному предмету, и то, что в другое время, несомненно, вызывало бы мое недоумение, теперь представлялось мне как бы известным. Иногда я даже каким-то наитием предугадывал и неведомое мне, но все-таки не раньше, чем оно представлялось моим глазам. В этом только и заключалась особенность моих способностей, кроме тех, которые являлись следствием моего измененного естества.

Глава 17

Перехожу к повествованию о дальнейших обстоятельствах моего невероятного происшествия.

Невероятно! Но если оно до сих пор казалось невероятным, то эти дальнейшие обстоятельства явятся в глазах моих образованных читателей такими «наивными» небылицами, что о них и повествовать бы не стоило; но, может быть, для тех, кто пожелает взглянуть на мой рассказ иначе, самая наивность и скудость послужат удостоверением его истинности, ибо если бы я сочинял, выдумывал, то здесь для фантазии открывается широкое поле и, конечно, я бы выдумал что-нибудь помудренее, поэффектнее.

Итак, что же дальше было со мною? Доктора вышли из палаты, оба фельдшера стояли и толковали о перипетиях моей болезни и смерти, а старушка няня (сиделка), повернувшись к иконе, перекрестилась и громко высказала обычное в таких случаях пожелание мне:

— Ну, Царство ему Небесное, вечный покой…

И едва она произнесла эти слова, как подле меня явились два Ангела; в одном из них я почему-то узнал моего Ангела-Хранителя, а другой был мне неизвестен.

Взяв меня под руки, Ангелы вынесли меня прямо через стену из палаты на улицу.

Глава 18

Смерклось уже, шел большой, тихий снежок. Я видел это, но холода и вообще перемены между комнатною температурой и надворною не ощутил. Очевидно, подобные вещи утратили для моего измененного тела свое значение. Мы стали быстро подыматься вверх. И по мере того, как подымались мы, взору моему открывалось все большее и большее пространство, и, наконец, оно приняло такие ужасающие размеры, что меня охватил страх от сознания моего ничтожества перед этой бесконечной пустыней. В этом, конечно, сказывались некоторые особенности моего зрения. Во-первых, было темно, а я видел все ясно; следовательно, зрение мое получило способность видеть в темноте; во-вторых, я охватывал взором такое пространство, какого, несомненно, не мог охватить моим обыкновенным зрением. Но этих особенностей я, кажется, не сознавал тогда, а что я вижу не все, что для моего зрения, как ни широк его кругозор, все-таки существует предел, — это я отлично понимал и ужасался. Да, насколько, стало быть, свойственно человеку ценить во что-то свою личность: я сознавал себя таким ничтожным, ничего не значащим атомом, появление или исчезновение которого, понятно, должно было оставаться совсем незамеченным в этом беспредельном пространстве, но вместо того, чтобы находить для себя в этом некоторое успокоение, своего рода безопасность, я страшился… что затеряюсь, что эта необъятность поглотит меня, как жалкую пылинку. Удивительный отпор ничтожной точки всеобщему (как мнят некоторые) закону разрушения, и знаменательное проявление сознания человеком его бессмертия, его вечного личного бытия!

Глава 19

Идея времени погасла в моем уме, и я не знаю, сколько мы еще подымались вверх, как вдруг послышался сначала какой-то неясный шум, а затем, выплыв откуда-то, к нам с криком и гоготом стала быстро приближаться толпа каких-то безобразных существ.

«Бесы!» — с необычайной быстротой сообразил я и оцепенел от какого-то особенного, неведомого мне дотоле ужаса. Бесы! О, сколько иронии, сколько самого искреннего смеха вызвало бы во мне всего несколько дней, даже часов тому назад чье-нибудь сообщение, не только о том, что он видел своими глазами бесов, но что он допускает существование их, как тварей известного рода! Как и подобало «образованному» человеку конца девятнадцатого века, я под этим названием разумел дурные склонности, страсти в человеке, почему и самое слово это имело у меня значение не имени, а термина, определявшего известное понятие. И вдруг это «известное отвлеченное понятие» предстало мне живым олицетворением! Не могу и до сих пор сказать, как и почему я тогда без малейшего недоумения признал в этом безобразном видении бесов. Несомненно лишь, что такое определение совсем выходило из порядка вещей и логики, ибо, предстань мне подобное зрелище в другое время, сказал бы, что это какая-то небылица в лицах, уродливый каприз фантазии, — одним словом, все что угодно, но уж, конечно, никак не назвал бы его тем именем, под которым понимал нечто такое, чего и видеть нельзя. Но тогда это определение вылилось с такой быстротой, как-будто тут и думать было незачем, как-будто я увидел что-то давно и хорошо мне известное, и так как мои умственные способности работали в то время, как говорил я, с какой-то непостижимой энергией, то я почти так же быстро сообразил, что безобразный вид этих тварей не был их настоящей внешностью, что это был какой-то мерзкий маскарад, придуманный, вероятно, с целью больше устрашить меня, и на мгновение что-то похожее на гордость шевельнулось во мне. Мне стало стыдно за себя, за человека вообще, что для того, чтобы испугать его, столь много мнящего о себе, другие твари прибегают к таким приемам, какие нами практикуются по отношению к малым детям.

Окружив нас со всех сторон, бесы с криком и гамом требовали, чтобы меня отдали им, они старались как-нибудь схватить меня и вырвать из рук Ангелов, но, очевидно, не смели этого сделать. Среди их невообразимого и столь же отвратительного для слуха, как сами они были для зрения, воя и гама я улавливал иногда слова и целые фразы.

— Он наш: он от Бога отрекся, — вдруг чуть не в один голос завопили они, и при этом уж с такой наглостью кинулись на нас, что от страха у меня на мгновение застыла всякая мысль.

«Это ложь! Это неправда!» — опомнившись, хотел крикнуть я, но услужливая память связала мне язык. Каким-то непонятным образом мне вдруг вспомнилось такое маленькое, ничтожное событие, к тому же и относившееся еще к давно минувшей эпохе моей юности, о котором, кажется, я и вспомнить никак не мог.

Глава 20

Мне вспомнилось, как еще во времена моего учения, собравшись однажды у товарища, мы, потолковав о своих школьных делах, перешли затем на разговор о разных отвлеченных и высоких предметах, — разговоры, какие велись нами зачастую.

— Я вообще не люблю отвлеченностей, — говорил один из моих товарищей, — а здесь уж совершенная невозможность. Я могу верить в какую-нибудь, пусть и не исследованную наукой, силу природы, то есть я могу допустить ее существование, и не видя ее явных, определенных проявлений, потому что она может быть ничтожной или сливающейся в своих действиях с другими силами, и оттого ее трудно и уловить; но веровать в Бога, как в Существо личное и всемогущее, верить — когда я не вижу нигде ясных проявлений этой Личности — это уже абсурд. Мне говорят: веруй. Но почему должен я веровать, когда я одинаково могу верить и тому, что Бога нет. Ведь правда же? И может быть, Его и нет? — уже в упор ко мне отнесся товарищ.

— Может быть и нет, — проговорил я.

Фраза эта была в полном смысле «праздным глаголом»: во мне не могла вызвать сомнений в бытии Бога бестолковая речь приятеля, я даже не особенно следил за разговором, — и вот теперь оказалось, что этот праздный глагол не пропал бесследно в воздухе, мне надлежало оправдываться, защищаться от возводимого на меня обвинения, и таким образом удостоверялось евангельское сказание, что, если и не по воле ведующего тайная сердца человеческого Бога, то по злобе врага нашего спасения, нам действительно предстоит дать ответ и во всяком праздном слове.

Обвинение это, по-видимому, являлось самым сильным аргументом моей погибели для бесов, они как бы почерпнули новую силу для смелости своих нападений на меня и уж с неистовым ревом завертелись вокруг нас, преграждая нам дальнейший путь.

Я вспомнил о молитве и стал молиться, призывая на помощь тех Святых, которых знал и чьи имена пришли мне на ум. Но это не устрашало моих врагов. Жалкий невежда, христианин лишь по имени, я чуть ли не впервые вспомнил о Той, Которая именуется Заступницей рода христианского.

Но, вероятно, горяч был мой порыв к Ней, вероятно, так была преисполнена ужаса душа моя, что едва я, вспомнив, произнес Ее имя, как вокруг нас вдруг появился какой-то белый туман, который и стал быстро заволакивать безобразное сонмище бесов. Он скрыл его от моих глаз, прежде чем оно успело отделиться от нас. Рев и гогот их слышался еще долго, но по тому, как он постепенно ослабевал и становился глуше, я мог понять, что страшная погоня отставала от нас.

Глава 21

Испытанное мной чувство страха так захватило меня всего, что я не сознавал даже, продолжали ли мы во время этой ужасной встречи наш полет, или она остановила нас на время; я понял, что мы движемся, что мы продолжаем подниматься вверх, лишь когда предо мною снова разостлалось бесконечное воздушное пространство.

Пройдя некоторое его расстояние, я увидел над собой яркий свет; он походил, как казалось мне, на наш солнечный, но был гораздо сильнее его. Там, вероятно, какое-то царство света.

«Да, именно царство, полное владычество света, — предугадывая каким-то особым чувством еще не виданное мною, думал я, — потому что при этом свете нет теней». «Но как же может быть свет без тени?» — сейчас же выступили с недоумением мои земные понятия.

И вдруг мы быстро внеслись в сферу этого света, и он, буквально,ослепил меня. Я закрыл глаза, поднес руки к лицу, но это не помогло, так как руки мои не давали тени. Да и что значила здесь подобная защита!

«Боже мой, да что же это такое, что это за свет такой? Для меня ведь та же тьма. Я не могу смотреть и, как во тьме, не вижу ничего» — взмолился я, сопоставляя мое земное зрение и забыв, или, быть может, даже и не осознавая, что теперь такое сравнение не годилось, что теперь я могу видеть и во тьме.

Эта невозможность видеть, смотреть, увеличивала для меня страх неизвестности, естественный при нахождении в неведомом мне мире, и я с тревогой размышлял: «Что же будет дальше? Скоро ли минем мы эту сферу света и есть ли ей предел, конец?»

Но случилось иное. Величественно, без гнева, но властно и непоколебимо, сверху раздались слова: — Не готов!

И затем… затем мгновенная остановка в нашем стремительном полете вверх — и мы быстро стали опускаться вниз.

Но прежде чем покинули мы эти сферы, мне дано было узнать одно дивное явление.

Едва сверху раздались означенные слова, как все в этом мире, казалось, каждая пылинка, каждый самомалейший атом отозвались на них своим изволением. Словно многомилионное эхо повторило их на неуловимом для слуха, но ощутимом и понятном для сердца и ума языке, выражая свое полное согласие с последовавшим определением. И в этом единстве воли была такая дивная гармония, и в этой гармонии столько невыразимой, восторженной радости, пред которой жалким бессолнечным днем являлись все наши земные очарования и восторги. Неподражаемым музыкальным аккордом прозвучало это многомиллионное эхо, и душа вся заговорила, вся беззаботно отозвалась на него пламенным порывом слиться с этой общей дивной гармонией.

Глава 22

Я не понял настоящего смысла относившихся ко мне слов, то есть не понял, что должен вернуться на землю и снова жить так же, как раньше жил; я думал, что меня несут в какие-либо иные страны, и чувство робкого протеста зашевелилось во мне, когда предо мной сначала смутно, как в утреннем тумане, обозначились очертания города, а затем и ясно показались знакомые улицы.

Вот и памятное мне здание больницы. Так же, как прежде, через стены здания и закрытые двери был внесен я в какую-то совершенно неизвестную мне комнату: в комнате этой стояло в ряд несколько окрашенных темной краской столов, и на одном из них, покрытом чем-то белым, я увидел лежащего себя, или вернее мое мертвое окоченевшее тело.

Неподалеку от моего стола какой-то седенький старичок в коричневом пиджаке, водя согнутой восковой свечкой по строкам крупного шрифта, читал Псалтырь, а по другую сторону, на стоявшей вдоль стены черной лавке сидела, очевидно, уже извещенная о моей смерти и успевшая приехать, моя сестра, и подле нее, нагнувшись и что-то тихо говоря — ее муж.

— Ты слышал Божие определение, — подведя меня к столу, обратился ко мне безмолвствовавший доселе мой Ангел-Хранитель, — и готовься!

И за сим, оба Ангела стали невидимы для меня.

Глава 23

Совершенно ясно помню, что и как произошло после этих слов со мной.

Сначала я почувствовал, что меня как бы стеснило что-то; затем явилось ощущение неприятного холода, и возвращение этой утраченной мной способности чувствовать такие вещи живо воскресило во мне представление прежней жизни, и чувство глубокой грусти как бы о чем-то утраченном охватило меня (замечу здесь, к слову, что чувство это осталось после описываемого мною события навсегда при мне).

Желание вернуться к прежней жизни, хотя до этой поры в ней не было ничего особенно скорбного, ни на минуту не шевельнулось во мне; меня нисколько не тянуло, ничто не влекло к ней.

Приходилось ли вам, читатель, видеть пролежавшую некоторое время в сыром месте фотографию? Рисунок на ней сохранился, но от сырости он выцвел, облинял и, вместо определенного красивого изображения, получилась какая-то сплошная бледно-рыжеватая муть. Так обесцветилась для меня жизнь, превратясь тоже в какую-то сплошную водянистую картинку, и таковою остается она в моих глазах и по ныне.

Как и почему почувствовал я это сразу — не знаю, но только она ничем не влекла меня; испытанный мной ранее ужас от сознания моего разобщения с окружающим миром теперь почему-то утратил для меня свое странное значение; я видел, например, сестру и понимал, что не могу сообщаться с ней, но это нисколько не тяготило меня; я довольствовался тем, что сам вижу ее и знаю все о ней; во мне даже не явилось, как прежде, желания заявить как-нибудь о своем присутствии.

Впрочем и не до того было. Чувство стеснения заставляло меня все больше и больше страдать. Мне казалось, что меня словно жмут какими-то тисками, и ощущение это все усиливалось; я, со своей стороны, не оставался пассивным, делал что-то, боролся ли, стараясь освободиться от него, или делал усилия, не освобождаясь, как-нибудь сладить, одолеть его — определить не могу, помню только, что мне становилось все тесней и тесней, и, наконец, я потерял сознание.

Глава 24

Очнулся я уже лежащим в больничной палате на койке.

Открыв глаза, я увидел себя окруженным чуть не целой толпой любопытствующих, или, выражаясь иначе: с напряженным вниманием наблюдавших меня лиц.

У самого моего изголовья, на придвинутом табурете, стараясь сохранить свое обычное величие, сидел старший врач; его поза и манеры, казалось, говорили, что все это, мол, вещь обыкновенная, и ничего тут нет удивительного, а между тем в его устремленных на меня глазах так и сверкало напряженное внимание и недоумение.

Младший доктор — тот уже безо всякого стеснения буквально впился в меня глазами, словно стараясь просмотреть меня всего насквозь.

У ног моей койки, одетая в траурное платье, с бледным, взволнованным лицом, стояла сестра моя, подле нее — зять, из-за сестры выглядывало более других спокойное лицо больничной сиделки, а еще дальше за ней виднелась уже совсем перепуганная физиономия нашего молодого фельдшера.

Придя окончательно в себя, я прежде всего приветствовал сестру; она быстро подошла ко мне, обняла меня и заплакала.

— Да я отлично помню все, что происходило со мной, — проговорил я.

— Как? Неужели вы не теряли сознания?

— Стало быть — нет.

— Это очень, даже очень странно, — проговорил он, взглянув на старшего доктора. — Странно потому, что вы лежали настоящей кочерыжкой, без малейших признаков жизни, нигде ничего, ни-ни.Как же можно в таком состоянии сохранить сознание?

— Вероятно же — можно, если я и видел, и сознавал все.

— То есть видеть-то вы ничего не могли, а слышать, чувствовать. И неужели вы все — все слышали и понимали? Слышали, как вас обмывали, одевали…

— Нет, этого я ничего не чувствовал. Вообще тело мое было для меня совсем не чувствительно.

— Как же так? Говорите, что помните все, что было с вами, а ничего не чувствовали?

— Я говорю, что не чувствовал только того, что делалось с моим телом, находясь под ярким впечатлением пережитого, — проговорил я, думая, что такого пояснения вполне достаточно, чтобы понять вышесказанное мною.

— Ну-те? — видя, что я остановился на этом, проговорил доктор.

А я даже и запнулся на минуту, не зная, что же еще ему нужно от меня? Мне казалось, что все так понятно, и я снова лишь повторил:

— Я сказал вам, что не чувствовал только своего тела, следовательно всего, что касалось его, но ведь тело мое — не весь же я? Ведь не весь же я лежал кочерыжкой. Ведь прочее-то все жило и продолжало действовать во мне! — проговорил я, думая, что то раздвоение или вернее раздельность в моей личности, которая была теперь яснее Божьего дня для меня, была так же известна и тем людям, к которым я обращал мою речь.

Очевидно, я еще не вернулся вполне в прежнюю жизнь, не перенесся на точку ее понятий, и говоря о том, что знал теперь и перечувствовал, сам не понимал, что слова мои могут казаться чуть не бредом сумасшедшего для не испытавших ничего подобного и отрицавших все подобное людей.

Глава 25

Младший доктор хотел еще что-то возразить или спросить, но старший сделал ему знак, чтобы он оставил меня в покое, — не знаю уж, потому ли, что этот покой был действительно нужен мне, или потому, что из моих слов он вывел заключение, что голова моя еще не в порядке, и поэтому нечего толковать со мной.

Убедившись, что организм мой пришел в более или менее надлежащий вид, меня ослушали: отека в легких не оказалось; затем, дав мне выпить, кажется, чашку бульона, все удалились из палаты, позволив лишь сестре побыть со мной еще некоторое время.

Думая, вероятно, что напоминания о случившемся могут волновать меня, вызывая всякие страшные предположения и гадания, в роде возможности быть погребенным заживо, и т.п., все окружавшие и навещавшие меня избегали заводить со мной об этом разговоры; исключение составлял только младший доктор.

Его, по-видимому, крайне интересовал бывший со мной случай, и он по несколько раз на день прибегал ко мне, то просто лишь взглянуть, что и как, то задать один-другой надуманный вопрос; иногда он приходил один, а иногда приводил даже с собой какого-либо товарища, по большей части студента, посмотреть на побывавшего в мертвецкой человека.

На третий или четвертый день, найдя меня, вероятно, достаточно окрепшим, или, может быть, просто потеряв терпение выжидать дольше, он, придя в мою палату, пустился уже в более продолжительный разговор со мной.

Подержав меня за пульс, он сказал:

— Удивительно: все дни пульс у вас совершенно ровный, без всяких вспышек, отклонений, а если бы вы знали, что с вами творилось! Чудеса, да и только!

Я уже освоился теперь, вошел в колею прежней жизни, и понимал всю необычайность случившегося со мной, понимал и то, что знаю о нем только я, и что те чудеса, о которых говорил доктор, есть какие-нибудь внешние проявления пережитого мной происшествия, какие-нибудь диковины с медицинской точки зрения, и спросил:

— Это когда же чудеса со мной творились? Перед тем, как я вернулся к жизни?

— Да, перед тем, как вы очнулись. Я уж не говорю о себе, я человек малоопытный, а случая летаргии до сих пор и совсем не видал, но кому я ни рассказывал из старых врачей, все удивлены, понимаете, до того, что отказываются верить моим словам.

— Да что ж собственно было со мной столь диковинного?

— Я думаю, вы знаете, — впрочем, тут и знать не надо, оно и так, само собой понятно, — что когда у человека проходит даже простое обморочное состояние, все органы его работают сначала крайне слабо: пульс едва уловить можно, дыхание сосем неприметно, сердца не сыщешь. А у вас произошло что-то невообразимое: легкие сразу запыхтели, как какие-то меха исполинские, сердце застучало, что молот о наковальню. Нет, этого даже передать нельзя: это надо было видеть. Понимаете, это был какой-то вулкан перед извержением, мороз бежит по спине, со стороны становилось страшно; казалось, еще мгновение — и кусков не останется от вас, потому что никакой организм не может выдержать такой работы.

«Гм… не диво же, что я, перед тем как очнуться, потерял сознание» — подумал я.

А до рассказа доктора я все недоумевал и не знал, как объяснить то странное, как казалось мне, обстоятельство, что во время умирания, то есть, когда все замирало во мне, я ни на минуту не потерял сознание, а когда мне надлежало ожить, я впадал в обморочное состояние. Теперь же это стало понятно мне: при смерти я хотя тоже чувствовал стеснение, но в крайний момент оно разрешилось тем, что я сбросил с себя то, что причиняло его, а одна душа, очевидно, не может падать в обмороки; когда же мне следовало вернуться к жизни, я, наоборот, должен был принять на себя то, что подвержено всяким физическим страданиям, до обмороков включительно.

Глава 26

Доктор, между тем, продолжал:

— И вы помните, что это ведь не после какого-нибудь обморока, а после полуторасуточной летаргии! Можете судить о силе этой работы по тому, что вы представляли собой замороженную кочерыжку, а спустя какие-нибудь пятнадцать-двадцать минут, ваши члены получили уже гибкость, а к часу согрелись даже и конечности. Ведь это невероятно, баснословно! И вот, когда я рассказываю, мне отказываются верить.

— А знаете, доктор, почему это случилось так необычайно? — сказал я.

— Почему?

— Вы, по вашим медицинским понятиям, под определение летаргии понимаете нечто сходное с обмороком?

— Да, только в наивысшей степени…

— Ну, тогда, стало быть, со мной была не летаргия.

— А что же?

— Я, стало быть, действительно умирал и вернулся к жизни. Если бы здесь было только ослабление жизнедеятельности в организме, то тогда бы она, конечно, восстановилась без всякой подобной «бульверсии», а так как телу моему надлежало экстренно приготовиться к принятию души, то и работать все члены должны были тоже экстраординарно.

Доктор с секунду слушал меня внимательно, а затем его лицо приняло равнодушное выражение.

— Да вы шутите; а для нас, медиков, это крайне интересный случай.

— Могу вас уверить, что я и не думал шутить. Я сам несомненно верю тому, что говорю, и хотел бы даже, чтобы и вы поверили… ну, хотя бы для того, чтобы серьезно исследовать такое исключительное явление. Вы говорите, что я ничего не мог видеть, а хотите — я вам нарисую всю обстановку мертвецкой, в которой я живым никогда не был, хотите, расскажу, где кто из вас стоял и что делал в момент моей смерти и вслед за тем?

Доктор заинтересовался моими словами, и когда я рассказал и напомнил ему, как все было, он, с видом человека, сбитого с толку, промычал:

— Н-да, странно. Какое-то ясновидение…

— Ну, доктор, это уж совсем что-то не вяжется: состояние замороженного судака — и ясновидение!

Но верх изумления вызвал в нем мой рассказ о том состоянии, в котором я находился в первое время после разъединения моей души с телом, о том, как я видел все, видел, что они хлопочут над моим телом, которое, по его бесчувствию, имело для меня значение сброшенной одежды; как мне хотелось дотронуться, толкнуть кого-нибудь, чтобы привлечь внимание к себе, и как ставший слишком плотным для меня воздух не допускал моего соприкосновения с окружающими меня предметами.

Глава 27

Вероятно, он сообщил об этом и старшему врачу, ибо этот последний, во время визитации на следующий день, осмотрев меня, задержался около моей койки и сказал:

— У вас, кажется, были галлюцинации во время летаргии. Так вы смотрите, постарайтесь отделаться от этого, а то…

— Могу с ума спятить? — подсказал я.

— Нет, это, пожалуй, уж много, а может перейти в манию.

— А разве бывают при летаргии галлюцинации?

— Что ж вы спрашиваете. Вы знаете теперь лучше меня.

— Единственный случай, хотя бы и со мной, для меня не доказательство. Мне хотелось бы знать общий вывод медицинских наблюдений по этому обстоятельству.

— А куда же девать случай с вами? Ведь это же факт!

— Да, но если все случаи подводить под одну рубрику, то не закроем ли мы этим двери для исследования разных явлений, различных симптомов болезней, и не получится ли через подобный прием нежелательная односторонность в медицинских диагнозах?

— Да тут ничего подобного быть не может. Что с вами была летаргия — это вне всякого сомнения, следовательно и должно принять то, что было с вами, за возможное в этом состоянии.

— А скажите, доктор: есть ли какая-нибудь почва для появления летаргии в такой болезни, как воспаление легких?

— Медицина не может указать, какая именно нужна для нее почва, потому что она приключается при всяких болезнях, и даже бывали случаи, что человек впадал в летаргический сон без предшествия какой-либо болезни, будучи по-видимому совершенно здоров.

— А может пройти сам по себе отек легких во время летаргии, то есть в то время, когда сердце его бездействует и, следовательно, увеличение отека не встречает никаких препятствий для себя?

— Раз это случилось с вами — стало быть, это возможно, хотя, верьте, отек прошел, когда вы уже очнулись.

— В несколько минут?

— Ну, уж в несколько минут… Впрочем, хотя бы и так. Такая работа для сердца и легких, какова была в момент вашего пробуждения, может, пожалуй, и лед на Волге взломать, не то что разогнать какой угодно отек в короткое время.

— А могли стесненные, отекшие легкие работать так, как они работали у меня?

— Стало быть.

— Следовательно, ничего удивительного, поразительного в приключившемся со мной нет?

— Нет, почему же! Это, во всяком случае… редко наблюдаемое явление.

— Редко, или в такой обстановке, при таких обстоятельствах — никогда?

— Хм, как же никогда, когда это было с вами?

— Следовательно, и отек может пройти сам по себе, даже когда все органы у человека бездействуют, и стесненное отеком сердце, и отекшие легкие могут, если им вздумается, работать на славу; казалось бы, от отека легких и умирать нечего! А скажите, доктор, может ли человек очнуться от летаргии, приключившейся во время отека легких, то есть может ли он вывернуться зараз от двух таких…неблагоприятных казусов?

На лице доктора появилась ироническая улыбка.

— Вот видите: я предупреждал вас не даром относительно мании-то, — проговорил он. — Вы все хотите подвести бывший с вами случай под что-то другое, а не летаргию, и задаете вопросы с целью…

«С целью убедиться, — подумал я, — кто из нас маньяк: я ли, желающий выводами науки проверить основательность сделанного тобой моему состоянию определения, или ты, подводящий, быть может, вопреки даже возможности, все под одно имеющееся в твоей науке наименование?»

Но громко я сказал следующее:

— Я задаю вопросы с целью показать вам, что не всякий, увидав порхающий снег, способен, вопреки указаниям календаря и цветущим деревьям, во что бы то ни стало утверждать, что стало быть зима, потому лишь, что по науке снег значится принадлежностью зимы; ибо сам я помню, как однажды выпал снег, когда по календарному счислению значилось двенадцатое мая и деревья в саду моего отца были в цвету.

Этот мой ответ, вероятно, убедил доктора, что он опоздал со своим предупреждением, что я уже впал в «манию», и он ничего не возразил мне, а я не стал больше ни о чем спрашивать его.

Глава 28

Я привел этот разговор для того, чтобы читатель не обвинил меня в непростительном легкомыслии, что я по горячим, так сказать, следам не обследовал научно бывшего со мной необычайного случая, тем более что произошел он при такой благоприятной для сего обстановке. Ведь и в самом деле, на лицо были два лечившие меня врача, два врача — очевидца всего случившегося, и целый штат больничных служащих различных категорий!

И вот по приведенному разговору читатель может судить, чем должны были окончиться мои «научные обследования». Что я мог узнать, чего добиться при таком отношении к делу? Мне многое хотелось узнать, хотелось для соображений подробно узнать и понять весь ход моей болезни, хотелось узнать: было ли хотя на йоту вероятности в том, что отек у меня мог всосаться в то время, когда сердце у меня бездействовало и кровообращение, повидимому, окончательно прекратилось, так как я окоченел? Басне, что он прошел у меня в несколько минут, когда я уже очнулся, одинаково мудрено было верить, потому что тогда все равно являлась непонятной такая деятельность стесненных отеком сердца и легких.

Но после подобных вышеприведенных попыток я оставил моих врачей в покое и перестал расспрашивать их, потому что все равно и сам не поверил бы правдивости и безпристрастности их ответов.

Пробовал я и впоследствии «обследовать научно» этот вопрос; но результат получился почти тот же; я встречал такое же апатичное отношение ко всяким самостоятельным «обследованиям», такое же рабство мысли, такой же малодушный страх перешагнуть за черту очерченного наукой круга.

А наука… Ах, какое тут постигло разочарование! Когда я спрашивал: возможно ли человеку, впавшему в летаргию при наступившем после воспаления легких отеке очнуться, или наблюдались ли в медицине и возможны ли по закону природы вообще такие случаи, чтобы во время летаргии больной совершенно выздоравливал от болезни, весь ход которой и финал являлись, по мнению врачей, вполне естественно и правильно наступившей смертью, мне обыкновенно сразу отвечали отрицательно. Но сейчас же, при дальнейших моих вопросах, уверенный тон переходил в гадательный, появлялись разные «впрочем», «знаете», и т.п. О том, что это было со мной, конечно, нечего было и заикаться. Тут уж сразу, без малейшей запинки, выплывало всеподданейшее пред наукой и всеобъемлющее и всеудовлетворяющее ученых: «раз это было с вами…», и проч. И никакого недоумения, удивления, что указывало на полнейшее отсутствие уверенности и обоснованности того, что говорилось за четверть часа перед тем. Меня, как не посвященного в тонкости этой науки, да еще на беду привыкшего рассуждать, ужасно злило это, и я не раз с горячностью спрашивал, ставя вопрос ребром: — Но скажите, пожалуйста, пусть летаргия явление редкое, пусть сама она мало наблюдалась, мало исследована, но неужели же в ваших законоположениях о жизни организма нельзя найти сколько-нибудь определенного ответа на подобные вопросы?

Но тут приходилось убедиться, что это «научное законоположение для жизни организма» имело под собой столько же незыблемой почвы, как и гипотеза о происхождении каналов на Марсе и бываемых там наводнениях. Да и чего уж было в сущность сущностей забираться, когда даже на мой вопрос, бывают ли (я уже не спрашивал — возможны или невозможны, так как тут опять требовалось самостоятельное мышление и умозаключение) при летаргии галлюцинации, я не получил прямого ответа.

И пришлось мне самому браться за собирание тех сведений, какие я хотел найти готовыми в науке, и собирал я их, особенно в первое время, весьма усердно, во-первых, потому, что мне хотелось уяснить самому себе, что должно понимать под словом «летаргия» — глубокий ли сон, обморок, одним словом такое состояние, когда жизнь в человеке как-бы замирает, но не покидает его совсем, или такое представление медицины неверно и в сущности со всяким впавшим по нашему определению в летаргию происходит то же, что было и со мной. А во вторых, я предвидел, конечно, то недоверие (откровенно говоря, совсем бессмысленное и неосновательное, так как научно нельзя ведь доказать невозможности такого явления), какое будет встречать мой рассказ и какое он несомненно вызовет и теперь, и будучи сам горячо убежден в происшедшем со мной, желал найти подтверждение основательности моей убежденности в наблюдениях и возможных исследований данного обстоятельства.

Глава 29

Итак, какой же результат дали мои исследования, что же именно было со мной? Несомненно то, что я и писал, то есть, что душа моя покинула на время тело, и затем, Божьим определением, вернулась в него. Ответ, могущий, конечно, иметь двоякое к себе отношение: безусловно невозможный для одних и вполне вероятный для других, в зависимости от внутреннего устроения, от миросозерцания человека. Для того, кто не признает существования души, недопустим даже вопрос о каком-либо правдоподобии такого определения. Какая душа может отделиться, когда ее и нет вовсе? Желательно только, чтобы такие мясники обратили внимание на то, что в человеке может видеть, слышать, одним словом, жить и действовать тогда, когда тело его лежит окоченелым и совершенно бесчувственным. А кто верит, что в человеке помимо физического состава, физических отправлений, есть и еще какая-то сила, совершенно от сих последних независимая, для того в подобном факте нет ничего невероятного.

А верить этому, думается, и гораздо разумнее и основательнее, ибо если не эта сила одухотворяет, дает жизнь нашему телу, а сама лишь является продуктом деятельности этого последнего, то тогда уж совершенной нелепостью является смерть. Чего ради должен я верить в логичность таких явлений, как старость, разрушение, когда потребный для питания и обновления моего организма обмен веществ в моем теле не прекращается? Когда я обращался с моим рассказом к духовным лицам разных иерархических степеней, а между ними были и люди очень умные, все они единогласно отвечали мне, что в бывшем со мной происшествии нет ничего невероятного, что повествования о подобных случаях имеются и в Библии и в Евангелии, и в житиях святых, и в своих благих и премудрых целях Господь допускает иногда такие предвосхищения души, дает по мере ее способностей — одной созерцать больше, другой меньше из того таинственного мира, в который всем нам предстоит неизбежный путь. Прибавлю здесь от себя, что иногда цель таких откровений бывает сразу ясна и понятна, иногда остается сокрытой и настолько, что откровение кажется как бы беспричинным, ничем не вызванным, а иногда лишь через долгий промежуток времени или какими-нибудь окружными путями обозначается его необходимость.

Так, в перечитанной мной литературе по этому предмету я попал на случай, где только для правнука подобное обстоятельство явилось грозным и столь властно, неотразимо воздействовавшим на него предостережением, что он не колеблясь отказался от самоубийства, от которого дотоле ничего не могло отвратить его. Очевидно, в род этот необходимо было пролить такое знание, но кроме прабабки спасенного этим знанием юноши, вероятно, никто не способен был воспринять его, и оттого и лег такой долгий промежуток времени между откровением и его применением. Такова духовная, религиозная сторона этого обстоятельства. Перейдем к другим. Здесь я встретил много такого, что могло лишь подтвердить мою веру, и ничего такого, что бы ее опровергло.

Глава 30

Прежде всего, из всяких справок и всего перечитанного мной по этому предмету я узнал, что галлюцинаций в летаргии по существу быть не может, что впавший в летаргический сон или ничего не слышит и не чувствует, или чувствует и слышит лишь то, что в действительности происходит вокруг него, и медицинское наименование такого состояния «сном» совершенно неправильно. Это скорей какое-то оцепенение, парализация, или, как еще подходяще выражается наш простой народ, «обмирание», которое в зависимости от степени его силы иногда распространяется на все мельчайшие отправления, на всю тончайшую работу организма, и в таком случае, само собой разумеется, ни о каких сновидениях и галлюцинациях речи быть не может, так как всякая деятельность мозга бывает так же парализована, как и прочих органов. При более же слабой степени оцепенения больной чувствует и сознает все вполне правильно, мозг его находится в совершенно трезвом состоянии, как у бодрствующего и совершенно трезвого человека, и, следовательно, этому страшному недугу совсем несвойственно, даже и в малой мере, на подобие хотя бы сна или легкого забытья, омрачать сознание.

Далее несомненно веским, хотя быть может и не для людей «положительных» наук, но для людей просто со здравым смыслом и трезвым отношением к вещам, доказательством того, что бывающие в подобных приключившимся со мной обстоятельствах видения не суть бред, галлюцинация, а действительно ими пережитое, служит их сила и реальность. Думаю, каждый из нас знаком с какими-нибудь яркими сновидениями, бредом, кошмаром и тому подобными явлениями, и каждый по себе может проверить, насколько продолжительны обыкновенно оставляемые ими впечатления. Обыкновенно они бледнеют и рассеиваются вслед за пробуждением, если дело идет о сновидении или кошмаре, или при наступившем переломе к выздоровлению, в случае бреда, галлюцинаций. Достаточно человеку прийти в себя, как он сейчас же отделывается от их власти и сознает, что это был бред или кошмар. Так я знал одного горячечного, который, спустя час после кризиса, со смехом рассказывал о пережитых им страхах в бреду; несмотря на очень сильную еще слабость, он уже смотрел на едва минувшее глазами здорового человека, сознавал, что это был бред, и воспоминания о нем не вызывали уже в нем страха. Совсем иное то состояние, о котором я веду речь. Я никогда ни на одно мгновение не усомнился в том, что все виденное и испытанное мной в те часы, которые протекли, выражаясь языком докторов, от моей «агонии» и до «пробуждения» в мертвецкой, были не грезы, но столь же реальная быль, как и моя теперешняя жизнь и окружающая обстановка. Меня всячески старались сбить с этой уверенности, оспаривали подчас даже и до смешного, но можно ли заставить усомнится человека в том. что для него так же действительно и памятно, как прожитый вчерашний день. Попробуйте уверить его, что он вчера спал весь день и видел сны, когда он отлично знает, что пил чай, обедал, ходил на службу и видел известных людей.

И заметьте, что я здесь не представляю исключения. Перечитайте или прослушайте повествования о таких случаях, и вы увидете, что подобные откровения загробного мира имели иногда, очевидно, чисто личную цель, и в таких случаях лицу, получившему их, запрещалось рассказывать о виденном (в известной части) другим, и хотя бы это лицо проживало после того десятки лет, какой бы это ни был легкомысленный, слабохарактерный человек, ни ради чего, ни даже самым близким и дорогим ему людям он не открывал тайны. Из этого ясно, насколько свято было для него полученное приказание, и что оно во всю жизнь, стало быть, сохраняло характер несомненной действительности, а не продукт его расстроенного воображения. Известно также, что после подобных случаев отъявленные атеисты становились и оставались во всю последующую жизнь глубоко верующими людьми.

Что же это за странность, что за исключительность такая? Каким образом вполне здоровый человек, каким, например, я знаю себя, может, вопреки общему закону для подобных вещей, во всю жизнь оставаться под воздействием какого-то кошмара, галлюцинаций, и даже больше того: как что-либо подобное может изменить его самого, его миросозерцание, когда и житейский опыт, и самые ошеломительные катастрофы в этой нашей действительной жизни сплошь да рядом являются бессильными произвести подобную перемену в человеке?

Очевидно, тут дело не в летаргии и галлюцинациях, а в действительно пережитом и испытанном. И принимая во внимание общую склонность людей к забвению, вследствие чего сложилась и фраза: «время исцеляет все», всякие потери, пережитые катастрофы, сердечные раны, не доказывает ли такая необычайная, исключительная памятливость, что переживший подобное происшествие человек действительно переступил через ту грозную для нас и величайшего значения грань, за которой времени и забвения уже не будет, и которую мы называем смертью?

Глава 31

Нужно ли здесь повторять и все другие необычайности бывшего со мной происшествия? Куда, в самом деле, девался мой отек — и отек, как должно думать, очень значительный, если у меня сразу так понизилась температура и он так залил мои легкие, что я ничего не мог выхаркать, несмотря на все способствующие тому средства, хотя и грудь моя была переполнена мокротой? Как разошелся, во что всосался он, когда и кровь моя застыла? Каким образом могли так правильно и сильно заработать мои отекшие легкие и сердце, если отек оставался у меня до пробуждения? Очень мудрено при наличности таких условий верить, чтобы я мог очнуться и остаться живым, не чудом, а естественным путем.

Не очень-то часто выпутывается больной из отека легких, даже и при более благоприятной обстановке. А тут, нечего сказать, хороша обстановка: медицинская помощь оставлена, самого обмыли, нарядили, и вынесли в нетопленую мертвецкую! И потом, что же это за непостижимое явление? Я видел и слышал не какие-нибудь создания моей фантазии, а что в действительности происходило в палате, и отлично понимал все это, стало быть, я не бредил и вообще был в полном сознании, и в то же время, имея умственные способности в порядке, я вижу, чувствую и сознаю себя раздвоившимся, — вижу лежащее на койке свое бездыханное тело, и вижу и сознаю, помимо этого тела, другого себя, и сознаю странность этого обстоятельства, и понимаю все особенности новой формы моего бытия. Потом я вдруг перестаю видеть, что происходит в палате. Почему же? Потому ли, что умственная деятельность моя погружается в настоящую нирвану, что я окончательно теряю сознание? Нет, я продолжаю видеть и сознавать окружающее меня и не вижу происходящего в больничной палате только потому, что я отсутствую, а как возвращусь, я снова по-прежнему буду видеть и слышать все, но уже не в палате, а в мертвецкой, в которой я при жизни никогда не был. Но кто же это мог отсутствовать, если в человеке нет, как самостоятельного существа, души? Как могла отделиться совершенно душа от тела, если здесь не произошло того, что на нашем языке называется смертью? Да и какая охота была мне, в наш век неверия и отрицания всего сверхчувственного, говорить о таком невероятном факте и доказывать его истинность, если бы все не произошло и не было для меня так явственно, осязательно и несомненно? Это потребность человека, не верующего только, но уверенного, — уверенного в истинности православного учения о смерти, исповедь человека, чудесным образом излеченного от бессмысленного, грозного и слишком распространенного в наше лукавое время недуга неверия в загробную жизнь.

А что думает об этом рассказе православная церковь и как повернулась потом жизнь автора? Очень интересно..

Ответить

Оксана, добрый вечер!
В каких-то источниках мы читали, что автор книги стал монахом.
Книга продавалась и продается во многих православных храмах, что подтверждает доверие Церкви к сему повествованию.
Храни Вас Господи!

Ответить

Семилетняя Кейти была найдена в плавательном бассейне; она утонула. Врач-педиатр и исследователь Мелвин Морзе реанимировал ее в отделении неотложной помощи, но Кейти оставалась в глубокой коме – у нее был отек мозга, отсутствовал рвотный рефлекс – и дышала она с помощью аппарата искусственной вентиляции легких. Медики оценивали шансы Кейти на выживание в 10%.

Как ни удивительно, за три дня она абсолютно поправилась.

Когда девочка приехала в больницу чтобы пройти повторный осмотр, она сразу узнала Морзе и сказала матери: «Это он, бородач. Вначале там был высокий доктор без бороды, а после пришел он. Сразу я была в большой комнате, а после меня перевели в комнату поменьше, где мне сделали рентген».

Кейти сообщила и другие подробности, к примеру, как ей в нос вставляли трубку – все рассказанное в точности совпадало с тем что происходило, но она «видела» происходящее тогда, когда ее глаза были закрыты, а мозг находился в глубокой коме.

Морзе спросил, что она помнит из того, как чуть не утонула. В конце концов, если она захлебнулась из-за припадка, все ведь могло повториться.

Кейти уточнила: «Вы спрашиваете за то, как я побывала в гостях у Отца Небесного?» Такой ответ показался Морзе весьма любопытным, и доктор ответил: «С этого хорошо бы начать. Расскажи, как ты встретилась с Отцом Небесным».

«Я видела Иисуса и Отца Небесного», – ответила Кейти. Может быть, она заметила потрясенное выражение лица доктора, а возможно, все дело было в ее природной застенчивости. Как бы там ни было, в тот раз Кейти не стала продолжать.

Спустя неделю девочка проявила бо́льшую словоохотливость. Она ничего не запомнила из того, как тонула, но помнила, что сначала было темно, после появился туннель, по которому пришла Элизабет. Она описала ее как «высокую и красивую», с яркими золотистыми волосами.

Элизабет проводила девочку по туннелю, где она повстречала нескольких человек, в том числе покойного дедушку, двух маленьких мальчиков по имени Марк и Энди и других. Кроме этого, Кейти рассказала, что побывала в своем земном доме, где увидела, как ее братья катают игрушечного солдатика в джипе, а мама занимается приготовлением курицы с рисом. Она даже запомнила, в чем все были одеты. Родители Кейти были поражены тем, как точно она все описала.

В конце концов, Элизабет отвела девочку на встречу с Отцом Небесным и Иисусом. Отец спросил, хочет ли она возвратится домой. Кейти хотела. Иисус спросил, хочет ли она увидеть маму. Кейти сказала «да» и проснулась.

Кейти рассказывала на протяжении почти часа, но этот час изменил жизнь д-ра Морзе. Он начал расспрашивать медсестер в отделении интенсивной терапии. Те припомнили, что, проснувшись, девочка вначале спросила: «Где Марк и Энди?» Она несколько раз спрашивала о них. Морзе долго думал о Кейти и о том, как она рассказывала о своем опыте. Хотя девочка была очень застенчивой, о том, что с ней произошло, она говорила «уверенно и убедительно».

Доктор несколько часов расспрашивал родителей Кейти о детстве девочки; обо всем, что смогло бы объяснить подобные ощущения. Родители у Кейти – мормоны и не рассказывали ей ни о туннелях, ни о ангелах-хранителях, ни о чем-либо подобном. Когда скончался дедушка Кейти, ее мама пояснила, что смерть – это как будто провожаешь кого-то, кто уплывает в лодке, а друзья и родственники остаются на берегу.

Д-р Морзе описал этот случай в «Американском журнале по детским болезням» и стал задумываться о дальнейших исследованиях. Он получил грант на исследование рака, но Дженет Лансфорд, ответственная за распределение грантов, поддержала его стремление вместо рака начать изучение ОСП у детей в детской больнице Сиэтла. Морзе собрал группу, в которую вошли восемь ученых, каждый из которых имел соответствующий опыт. К примеру, д-р Дон Тайлер, анестезиолог, изучал какое воздействие оказывает анестезии на мозг. Д-р Джерролд Милстейн, заведующий отделением детской неврологии в Университете Вашингтона, занимался изучением стволового отдела мозга и деятельность гиппокампа…

Вот к каким выводам пришел д-р Морзе после 3-х летнего исследования: «На медицинских факультетах нас обучают искать простейшие объяснения медицинским проблемам. Перебрав все остальные объяснения, я считаю: проще всего объяснить ОСП тем, что они – в действительности краткосрочные визиты в потусторонний мир. Почему бы и нет? Я прочитал все сложные психологические и физиологические толкования ОСП, и ни одно из них не показалось для меня вполне удовлетворительным».

Когда ОСП испытывают дети, ими упоминаются те же элементы, что и у взрослых. Но крайне сомнительно, что они могли слышать раньше об ОСП или обладали теми же психологическими ожиданиями, что и взрослые. Детская непосредственность при описании событий, находящихся всецело за пределами их предыдущего обучения и опыта, обеспечивает уникальный и веский набор доказательств. Отчасти книга «Рай есть на самом деле» обязана своим успехом обаянию ОСП маленького Колтона. Его рассказ кажется по-детски непосредственный; он по-своему свежо и наивно рассказывал о вещах, понять которые до конца могут лишь взрослые.

Если бы детские переживания были основаны на том, что дети хотели увидеть при тяжелой болезни, они бы наверняка видели во сне своих родителей. Но их сообщения свидетельствуют о том, что во время ОСП они часто видят умерших бабушек, дедушек или домашних любимцев. После ОСП их жизнь, как и жизнь взрослых, круто изменяется. Они становятся более чуткие, чем их сверстники; они угадывают эмоции за произнесенными словами.

Вот еще одни детские околосмертные переживания. 5-ти летний мальчик заболел менингитом, впал в кому и, проснувшись, рассказал, что встретил по ту сторону маленькую девочку, которая сказала, что она – его сестра. Она сообщила ему: «Я твоя сестра. Я умерла через месяц после того, как родилась. Меня назвали в честь твоей бабушки. Наши родители сокращенно называли меня Ритье».

Выйдя из комы, мальчик все рассказал родителям. Они были в шоке и ненадолго вышли из палаты, а после вернулись и сообщили мальчику, что у него в действительности была старшая сестра по имени Ритье, которая умерла от отравления за год до его рождения. Они решили, пока он еще мал, не говорить ему об этом.

Сверхъестественное объяснение, похоже, больше соответствует детским околосмертным переживаниям, чем естественное, основанное на психологических установках или принятии желаемого за действительное. В особенности в пользу первого объяснения говорят многочисленные подкрепляющие доказательства.

Жизнь после смерти – описывают пережившие ОСП

«Я потеряла сознание в магазине, отправилась туда за продуктами. Очнулась во время операции, но осознала, что парю над своим собственным телом. Там столпились врачи, они что-то делали, разговаривали между собой.

Я посмотрела направо и увидала больничный коридор. Там стоял мой кузен и разговаривал по телефону. Я услыхала, как он говорит кому-то, что я купила очень много продуктов, и сумки оказались до такой степени тяжелыми, что мое больное сердце не выдержало. Когда я очнулась, и мой брат подошел ко мне, я рассказала ему о том что услышала. Он тут же побледнел и подтвердил, что говорил об этом тогда, когда я находилась без сознания».

Нас консультирует известный в Москве астропсихолог Юлия!
Обращение позволит вам получить консультацию, натальную карту, космограмму, дизайн человека, психопортрет а так же гадание таро. Астропсихолог – Юлия поможет вам разобраться в финансовых проблемах, подтянуть свой семейный уровень. Найти любовь, решить разногласия с близкими. Покажет ваши скрытые таланты, направит вашу карьеру в нужное русло и расскажет вашу судьбу.
Получи консультацию прямо сейчас, пиши на почту
Или в телеграм @astrologslunoyvDeve
Если у вас возникли вопросы по какой-то из статей или вы желаете консультации настоящего специалиста - пишите Юлии.

«У меня было такое чувство, что я лечу на огромной скорости по вертикальному тоннелю. Оглянувшись, увидала огромное количество лиц, только они были искажены в отвратительные гримасы. Мне стало страшно, но в скором времени я пролетела мимо них, они остались позади. Я летела к свету, но все никак не могла до него добраться. Словно он отдалялся от меня все больше и больше.

Вдруг в один момент мне почудилось, что вся боль ушла. Стало хорошо и спокойно, меня объяло ощущение умиротворения. Правда, продолжалось это недолго. В один момент я резко почувствовала собственное тело и возвратилась в реальность. Меня отвезли в больницу, но я не переставала думать о тех ощущениях, что испытала. Ужасные лица, которые я видела, наверняка, это был ад, а свет и ощущение блаженства - рай».

Руби прошла успешную операцию «кесарево сечение» в больнице Флориды, когда вдруг потеряла сознания из-за редкого осложнения, которое известно как эмболия околоплодными водами.

Через какое-то время Руби рассказала, что когда потеряла сознание оказалась в другом месте. Оно было прекрасным, все сияло. Там она встретила своего покойного отца, который сказал, что это не ее время, и она должна возвратиться на Землю.

«Почти ничего не помню,лишь музыку. Очень громкую,похожую на марш какой то из старого фильма. Я даже удивился,что мол, серьезная операция идет, а тут магнитофон на полную врубили. После осознал что музыка становиться какой-то странной. Хорошая, но странная. Она была какой-то внеземной. Такой точно я не слышал никогда… объяснить не могу толком. Звуки абсолютно не человеческие».

«Я увидел себя сверху и сбоку. Словно меня подняло вверх и придавило к потолку. При этом я весьма долго наблюдал как медики стараются меня оживить. Мне было смешно: ”Вот думаю, как я ловко от всех тут спрятался!” А потом меня будто в водоворот засосало и «всосало” обратно в тело».

«…я очутился в адском аду. Вокруг был полный мрак и тишина. Мучительней всего переживалось отсутствие времени. Но страдание было совершенно реальное. Только я, страдание и вечность. И сейчас озноб проходит по телу при воспоминании об этом ужасе. Вот тогда я и воззвал ко Христу о помощи в первый раз в жизни. Откуда я мог знать о Нем? Никто не проповедовал мне. Может быть, это знание врожденное. Но Христос помог. Я возвратился в реальность и в тот же момент упал на колени и стал благодарить Бога».

«Я съел грибы, купленные на базаре, и на другой день очнулся уже в реанимации. У меня отказали почки и печень. Пока был без сознания, увидел ад: жарко, стоял котел, вокруг которого бегали черти. А после туман и забытье. Понял, что смерть - не ключ от всех дверей, она срывает эти двери с петель. После клинической смерти появились галлюцинации. Все время слышались голоса, которые приказывали покончить жизнь самоубийством. Я уволился с работы и уехал в монастырь. Там после исповеди и причастия все прошло. Теперь церковь посещаю еженедельно. Все болит, руки немеют. По врачам ходил - никто ничего не знает, но я больше не боюсь смерти».

«Три года назад я разбилась на скутере. Головой пробила заднюю дверь припаркованного автомобиля. Сразу отключилась. Вдруг увидала мужчину. Он сказал: «Тебе рано умирать - ты должна спасать». После кадры, как в кино: девочка и мальчик, а рядом я и мой будущий муж. Пришла в себя в реанимации. Доктора говорили, что с такими переломами не живут, а я спустя месяц пошла в университет. Увиденное сбылось: работаю акушеркой, вышла замуж и родила ребенка. Каждый год в тот день прихожу на место аварии и благодарю, что осталась живой».

«Это произошло на перемене, я тогда в третьем классе был. Сидел за партой, неожиданно сильно начал болеть живот, стало очень плохо, в глазах потемнело. Упал на пол….и очнулся на небе. Туловище свое увидел, но без ног. Словно в облаке был и смотрел на свой класс сверху. Вокруг одни облака. Подумал: «Надо возвращаться, а то мама будет ругаться!» Меня сильно вниз начало тянуть. Очнулся, голова ужасно болела. «Еще бы, так с парты грохнуться!» - говорили друзья. Оказалось, у меня вегетососудистая дистония. Но при обмороках как правило сны вижу или слышу, а тут все иначе. Часто об этом думаю. Не пью, не курю, жизнь очень короткая».

Видения на смертном одре

Первая известная попытка свести воедино отчеты о видениях на смертном одре принадлежала профессору сэру Уильяму Баррету. На исследование его натолкнула жена, врач.

Однажды, придя с работы, она рассказала сэру Уильяму о примечательном видении, о котором рассказывала Дорис, пациентка, находившаяся при смерти после тяжелых родов. Дорис с большой радостью говорила о том, что увидела своего покойного отца. Потом, с довольно озадаченным выражением, она сказала: «С ним была Вида». Дорис повернулась к ней и повторила: «Вида с ним». Сестра Дорис, Вида, умерла за три недели до этого, но ввиду состояния здоровья Дорис родственники ей об этом не рассказывали.

Во второй половине ХХ столетия проводились три полномасштабных исследования предсмертных видений. В первом труде собраны и проанализированы сообщения медсестер и врачей, которые охватывают более 35 000 случаев. Во втором собрано приблизительно 50 000 сообщений пациентов. Оба этих исследования проводили в США. Позднее появился третий труд, в котором собраны 255 сообщений о предсмертных видениях в Индии. Как ни странно, «результаты индийского исследования совпадали с результатами более ранних исследований почти по всем пунктам».

Вот некоторые интересные свидетельства из данных исследований:

1. Те, кто сообщал, что покойные родные или ангельские существа пришли за ними, чтобы забрать их, умирали скорей, чем те, кто просто говорил о том, что видел в ином мире ангелов и ангелоподобных существ.

2. Порой о видениях рассказывали люди, не собиравшиеся умирать, что исключает возможность ожидания события.

Один молодой (около 30 лет) индиец, получивший образование в колледже, быстро пошел на поправку после болезни. В тот день его собирались выписать; и доктор, и пациент надеялись на полное выздоровление. Неожиданно пациент воскликнул: «Тут стоит кто-то в белых одеждах! Я не пойду с тобой!» Спустя 10 мин. он скончался.

Если такие видения рождены ожиданием, связанным с культурными традициями, возможно предположить, что ожидания будут сильно отличаться от человека к человеку и от культуры к культуре. Но большой процент совпадений лучше согласуется со сверхъестественным объяснением (жизнь после смерти есть!), чем с чисто материалистическим (жизни после смерти нет).

Общие ОСП подтверждают многочисленные очевидцы

Часто находящиеся рядом с умирающим (его родственники и близкие), разделяют с ним околосмертные переживания. Сообщения об общих, или разделенных, ОСП ценны с доказательной точки зрения: несколько человек видят и ощущают одно и то же. Кроме этого, такие происшествия не поддаются естественно-научным объяснениям, к примеру гипотезе об умирании мозга, ведь у многих «соучастников» мозг не находился в процессе умирания! У них не отмечено ни гипоксии, ни гиперкапнии (состояние, которое вызвано избыточным количеством углекислого газа в крови), ни боязнь смерти; нет и других симптомов, которые смогли бы оказать влияние на мозг во время смерти.

Вот пример околосмертных видений, разделенного несколькими членами семьи, которые были рядом.

5 братьев и сестер Андерсон в Атланте дежурили у постели умирающей матери. Потому как она долго и тяжело болела, дети психологически смирились с неизбежным. По словам одной дочери, «вдруг в комнате появился яркий свет». Он не был похож «ни на какой земной свет. Я толкнула сестру в бок, чтобы проверить, видит ли она то же самое, что и я, и, повернувшись к ней, увидела, что ее глаза сделались огромными, как блюдца… Брат сидел с разинутым ртом. Мы все видели одно и то же, и нам ненадолго стало страшновато».

Потом они увидали огни, которые приняли форму портала, прохода. Их мать вышла из тела и ушла через этот проход в состоянии экстатической радости. Все сошлись на том, что проход напоминал знаменитый Природный мост в национальном парке «Долина Шенандоа».

Другие разделенные переживания порой включают в себя обзор каких-то событий из жизни покойного; «соучастники» могут увидеть друзей и близких покойного, которых они ранее не знали. Один из переживших подобное впоследствии заглянул в альбом и узнал людей, которых впервые увидал во время такого разделенного околосмертного видения.

Потому как такие переживания всегда являются чем-то неожиданным, трудно списать их на принятие желаемого за действительное. И даже если кому-то очень хочется увидеть, как уходит чья-то душа, маловероятно, что они совместно смогут наблюдать такие неожиданные вещи, как искажение пространства в комнате, о которых рассказывалось во многих не связанных между собой случаях.

Читая книгу д-ра Моуди о разделенных околосмертных переживаних, я пришел к выводу, что такого рода переживания довольно редки. Только Моуди, думал я, способен написать о большом количестве общих переживаний, поскольку за свою жизнь он опросил не одну тысячу людей, побывавших в состоянии клинической смерти.

Представьте, каким было мое удивление, когда я, беседуя со своими близкими знакомыми, узнал, что один мой родственник, профессор-историк на пенсии, рассказал мне о собственном разделенном предсмертном переживании.

Бакки проснулся в три часа ночи, почувствовал ужасную тяжесть в груди. Все симптомы, описанные им, напомнили мне сердечный приступ. Он видел вдали свет, после вышел из своего тела и посмотрел на свое тело как будто с потолка. Потом к нему приблизились небесные создания (по отношению к месту его наблюдения свет теперь находился позади него). Он испытал крайнее умиротворение, о чем рассказывают многие, пережившие околосмертные переживания. Бакки пришел в себя в своей постели, обильно пропотевший, и тут же начал звонить телефон. Его отец, живший в 90 милях от него и ничем серьезным до того не болел, скоропостижно скончался от сердечного приступа.

Сообщения об общих или разделенных ОСП словно переводят доказательства на новый уровень. Часто больше одного человека утверждают, что столкнулись с тем же непонятным явлением. Повторяю, поскольку друзья и родственники не переживали психологические и физиологические симптомы умирания, едва ли их ощущения возможно приписать кислородному голоданию или другим признакам умирания мозга. Д-р Моуди приводит много подобных отчетов; многие из них взаимно подтверждают друг друга в книге, вышедшей в 2010 году, «Взгляды в Вечность: наблюдение за тем, как близкие переходят из этой жизни в следующую».

Беседы с глазу на глаз

Д-р Моуди пишет, что до начала исследований он сразу отмахнулся бы от подобного рода рассказов. Беседы с людьми, испытавшими ОСП, изменили его сознание. Д-р ван Ломмель был убежденный материалист, но никогда не забывал о том, что один крайне эмоциональный пациент, который пришел в себя после остановки сердца, говорил о «туннеле, ярких цветах, свете, красивом пейзаже и музыке».

Д-р Ролингс сначала считал большинство рассказов, о жизни после смерти об околосмертных переживаниях, которые он слышал, «выдумками, догадками или плодом воображения», до того времени, пока один из его пациентов, несколько раз умиравший и реанимированный, всякий раз воодушевленно не сообщал о том, что он переживал «по ту сторону». Неподдельность рассказов пациента побудила Ролингса отнестись к рассказам пациента серьезно.

Одним из тех, с кем я разговаривал лично, был человеком, добившимся успеха в жизни; умный, уважаемый, уверенный в себе человек в возрасте около 60 лет. Я начал беседу с дружеской светской болтовни, а потом спросил о его ОСП. От волнения у него перехватило дыхание. Нет, я не имею в виду, что, пока он рассказывал, у него в глазах стояли слезы. Первое время, пока он не смог справиться со своими эмоциями, вообще не мог говорить. Он извинился и попросил меня подождать несколько секунд, пока он не придет в себя.

У меня как у интервьюера не появилось сомнений в том, что мой собеседник абсолютно искренен, – он был совершенно уверен в том, что выходил из своего тела, перемещался в другое измерение и разговаривал с тремя существами о том, возвращаться ему на землю или нет. Он рассказал, что пережитое им «очень резко отличалось от сна». То, с чем он столкнулся, было реальным, мощным, незабываемым и изменило его жизнь.

Хотя поначалу такое мнение может показаться довольно субъективным, помните, что в суде считаются законным доказательством явно искренние свидетельские показания. Если, к примеру, жена неподдельно боится избившего ее мужа, суд может запретить мужу приближаться к жене. Конечно, жена может оказаться лгуньей и хорошей актрисой. Когда же речь заходит об околосмертных переживаниях, каждый случай надо проверять на предмет того, не ищут ли его авторы дешевой популярности.

С одной стороны, похоже, что маленький Колтон («Рай есть на самом деле») в своих сообщениях по-детски невинен. С другой стороны, сидящий во мне скептик подсказывает, что дети любят быть в центре внимания. А рассказ Колтона о рае безусловно обеспечил ему массу внимания! Последнее соображение не обязательно сводит его правдивость на нет, но было бы неразумным упускать из виду и такую возможную мотивацию. Я видел на Ютубе интервью священников, которые в красках живописали свои видения жизни после смерти. Тут возможно заподозрить намерение возродить интерес к написанным ими книгам.

Но когда речь заходит о множестве сообщений об ОСП, у их авторов вряд ли имеются скрытые причины для того, чтобы лгать. Обычные люди крайне неохотно делятся своими переживаниями, что показано во многих исследованиях. Они вовсе не стремятся к дешевой популярности; они не хотят заработать деньги на своих рассказах о потустороннем мире. Напротив, весьма часто у них есть довольно веские доводы, чтобы не рассказывать о пережитом или даже притворяться, будто их ОСП было «только очень подробным и ярким сном».

Глухие «слышат»

Вот как описал свои предсмертные видения мальчик, который не слышит от рождения: «Я родился абсолютно глухим. Все мои родственники слышат, а со мной всегда общались при помощи языка жестов. И вот я напрямую пообщался примерно с 20-ю предками при помощи какого-то рода телепатии. Захватывающее ощущение…»

Действительно, «захватывающее». Мальчик не слышал от рождения и не учился вербальной коммуникации. И все же оказалось, что общается без усилий, при этом не с помощью языка жестов, а напрямую, от сознания к сознанию. Учиться новому способу общения ему не пришлось. Его слова никак не сочетаются с тем, что нам известно о работе мозга.

Незрячие видят

Люди, незрячие от рождения, не «видят снов». Слепорожденные воспринимают сны через другие органы чувств. Даже потерявшие зрение в первые 5 лет жизни, лишены визуальной образности.

Тем не менее в результате исследования 31 ОСП незрячих (почти половина из них не видят от рождения) оказалось, что:

1. «…незрячие, в том числе и слепорожденные, сообщают о классических ОСП, обычных для зрячих; подавляющее большинство незрячих рассказывает, что они видели во время ОСП и ВТО (внетелесного опыта); в подтверждение они сообщают сведения, основанные на способности видеть, которые они никак не могли приобрести обычным способом, что подтверждалось подкрепляющими доказательствами из независимого источника»;

2. «…исследование не выявило очевидной разницы между подгруппами зрячих и незрячих по отношению к частоте тех или иных элементов околосмертных переживаний. Таким образом, в независимости от того, является ли человек слепорожденным, потерял зрение в более позднем возрасте или страдает от серьезных нарушений зрения, но способен видеть, ОСП оказываются очень похожими и структурно не отличаются от тех, что описывали зрячие»;

3. «подобно зрячим, незрячие респонденты описывали и свое восприятие этого мира, и сцены из жизни после смерти, часто в мельчайших подробностях. Порой у них появлялось ощущение необычайной остроты зрения – в некоторых случаях зрение было идеальное».

Приведем случай Викки, незрячей от рождения. В возрасте 22-х лет после автокатастрофы она впала в кому. По словам Викки, «я никогда ничего не видела, не различала света и тени, ничего… Снов я не «видела». Во сне мне помогали вкусовые ощущения, осязание, слух и обоняние. Никаких зрительных ощущений не было».

После аварии она вдруг осознала, что идеально четко может видеть, происходящее в блоке интенсивной терапии, где бригада медиков энергично кого-то реанимирует. Викки узнала свое обручальное кольцо (которое часто ощупывала) и постепенно поняла, что это ее тело и она, наверное, умерла. Она взлетела под потолок и в первый раз увидала деревья, птиц и людей. «…это было невероятным, удивительно красиво, и я была поглощена этим чувством, потому что до того не могла по-настоящему представить себе, что такое свет». Перед тем как возвратится, она встретилась с родными, умершими раньше ее.

Относительно ощущений Викки д-р ван Ломмель написал: «По меркам современной медицины это просто невероятно… Викки рассказала о наблюдениях, которые не могли быть порождением чувственного восприятия или (зрительного) функционирования коры головного мозга, как не могли они быть и плодом воображения, учитывая то, что все ее наблюдения легко можно было проверить».

Что касается свидетельств в пользу, жизни после смерти, околосмертные переживания незрячих очень важны с нескольких точек зрения. Если данные свидетельства неподдельны (а авторы исследований приводят веские доводы, согласно которым они вполне доверяют своим источникам), значит, все естественные гипотезы – физиологические, психологические и другие – оказываются прискорбно несостоятельными.

С психологической точки зрения слепорожденных невозможно заранее «натаскать» на визуальные ощущения подобного рода, потому как они даже не могут понять, что такое свет и тьма, тем более не различают цвета, полутона, оттенки, не способны на глаз определить расстояние и т. д. С физиологической точки зрения они не имеют визуальных воспоминаний, от которых могли бы отталкиваться. Электростимуляция определенных отделов мозга способна пробудить у них воспоминания о вкусовых оттенках и звуках, но не зрительное воспоминание.

Если незрячие во время ОСП видят, они видят не при помощи закрытых глаз, бесполезных на больничной койке или рядом с перевернутым автомобилем. Очевидно, они видят другим, обостренным зрением нематериального тела, лишенного недостатков, которые остались позади.

Сторонникам естественно-научных объяснений стоит отнестись к описанию жизни после смерти незрячих как к серьезному вызову своему мировоззрению.

Все происходящее при ОСП крайне убедительно

Согласно результатам пяти независимых исследований ОСП, только 27 % респондентов до околосмертных переживаний верили в жизнь после смерти. Но даже через 20 с лишним лет после ОСП, хотя у них было много времени для того, чтобы всесторонне обдумать, проанализировать, что с ними произошло, и попытаться все как-то объяснить, 90 %, по их признанию, по-прежнему верят в жизнь после смерти.

Более того, чем больше у них было времени на размышления, тем больше они верили в жизнь после смерти. В одном исследовании, где до околосмертных переживаний только 38 % респондентов верили в жизнь после смерти, после ОСП в нее поверили все 100 %. Не приходится и говорить, что наблюдается огромный сдвиг в основополагающих убеждениях, который наступает после единичного случая.

Дж. Стив Миллер

ред. shtorm777.ru

Одним из главных вопросов для всех остается вопрос о том, что ждет нас после смерти. На протяжении тысячелетий предпринимаются безуспешные попытки разгадать эту тайну. Помимо догадок, есть реальные факты, подтверждающие, что смерть не является окончанием человеческого пути.

Существует большое количество видео о паранормальных явлениях, которые покорили интернет. Но и в этом случае находится масса скептиков, которые говорят, что видео могут быть подделаны. С ними сложно не согласиться, ведь человек не склонен верить в то, что не может увидеть воочию.

Есть множество историй о том, как люди возвращались с того света, когда были при смерти. Как воспринимать подобные случаи - вопрос веры. Однако зачастую даже самые закоренелые скептики меняли себя и свою жизнь, столкнувшись с ситуациями, которые невозможно объяснить с помощью логики.

Религия о смерти

В подавляющем большинстве религий мира есть учения о том, что ждет нас после смерти. Самое распространенное - это учение о Рае и Аде. Иногда оно дополняется промежуточным звеном: «хождением» по миру живых после кончины. Некоторые народы верят, что такая участь ожидает самоубийц и тех, кто не закончил что-то важное на этой Земле.

Подобная концепция наблюдается во многих религиях. При всей разнице их объединяет одно: все завязано на хорошем и плохом, и посмертное состояние человека зависит от того, как он вел себя при жизни. Списывать со счетов религиозное описание загробного мира нельзя. Жизнь после смерти существует - необъяснимые факты это подтверждают.

Однажды произошло нечто удивительное с одним священником, который являлся настоятелем Баптистской Церкви в Соединенных Штатах Америки. Мужчина ехал на своей машине домой со встречи по поводу строительства новой церкви, но ему навстречу вылетел грузовик. Аварии не удалось избежать. Столкновение было настолько сильным, что мужчина впал в кому на некоторое время.

В ближайшее время прибыла скорая помощь, но было слишком поздно. У мужчины не билось сердце. Врачи подтвердили остановку сердца повторной проверкой. У них не было никакого сомнения в том, что мужчина умер. Примерно в это же самое время на место аварии прибыла и полиция. Среди офицеров нашелся христианин, который увидел крестик в кармане священника. Тут же он обратил внимание на его одежду и понял, кто перед ним. Он не мог божьего слугу отправить в последний путь без молитвы. Он произнес молитвенные слова, забравшись в полуразрушенную машину и взяв человека, у которого не билось сердце, за руку. Во время чтения строк он услышал едва различимый стон, что повергло его в шок. Он еще раз проверил пульс и понял, что отчетливо чувствует пульсацию крови. Позднее, когда человек чудом поправился и стал жить прежней жизнью, эта история стала популярной. Возможно, мужчина действительно вернулся с того света, чтобы доделать важные дела по велению Божьему. Так или иначе, но научное объяснение этому дать так и не смогли, ибо сердце не может запуститься самостоятельно.

Сам священник не раз говорил в своих интервью, что видел только белый свет и больше ничего. Он мог воспользоваться ситуацией и сказать, что с ним разговаривал сам Господь или он видел ангелов, но он не сделал этого. Пара репортеров утверждало, что при вопросе о том, что человек видел в этом загробном сне, он сдержанно улыбался, и глаза его наполнялись слезами. Возможно, он действительно увидел нечто сокровенное, но не захотел придавать это огласке.

Когда люди находятся в короткой коме, то их мозг не успевает умереть за это время. Именно поэтому стоит обратить внимание на многочисленные истории о том, что люди, находясь между жизнью и смертью, видели свет настолько яркий, что даже через закрытые глаза он просачивается так, словно веки прозрачны. Сто процентов людей возвращалось к жизни и рассказывало о том, что свет начинал отдаляться от них. Религия трактует это очень просто - их время еще не пришло. Подобный свет видели волхвы, подходящие к пещере, где родился Иисус Христос. Это сияние рая, загробной жизни. Никто не видел ангелов, Бога, но чувствовал прикосновение высших сил.

Другое дело - сны. Ученые доказали, что мы можем видеть во сне все, что наш мозг может себе представить. Словом, сновидения ничем не ограничены. Бывает так, что люди видят своих мертвых родственников во снах. Если после смерти не прошло 40 дней, то это значит, что человек реально разговаривал с вами из загробного мира. К сожалению, сны нельзя анализировать с двух точек зрения объективно - с научной и религиозно-эзотерической, потому что все дело в ощущениях. Вам может присниться Господь, ангелы, рай, ад, призраки и все, что угодно, но не всегда вы чувствуете, что встреча была реальной. Бывает, что во снах мы вспоминаем умерших дедушек и бабушек или родителей, но лишь изредка кому-то во сне приходит реальный дух. Все мы понимаем, что доказать свои ощущения будет не реально, поэтому никто не распространяется о своих впечатлениях дальше, чем за пределы семейного круга. Те, кто верит в загробный мир, и даже те, кто сомневается, просыпаются после таких сновидений с совершенно иным взглядом на мир. Духи могут предсказывать будущее, что было не единожды в истории. Они могут выказывать недовольство, радость, сочувствие.

Есть довольно знаменитая история, произошедшая в Шотландии в начале 70 годов 20 века с обычным строителем . В Эдинбурге строился жилой дом. На стройке работал Норман МакТагерт, которому было 32 года. Он упал с довольно большой высоты, потерял сознание и впал в кому на день. Незадолго до этого ему снилось падение. После того, как он очнулся, он рассказал, что видел в коме. По словам мужчины, это было долгое путешествие, потому что ему хотелось проснуться, но он не мог. Сначала он видел тот самый ослепляющий яркий свет, а потом встретил свою мать, которая сказала, что она всегда хотела стать бабушкой. Самое интересное, что как только он пришел в сознание, жена рассказала ему о самой приятной новости, которая только возможна - Норман должен был стать папой. Женщина узнала о беременности в день трагедии. У мужчины были серьезные проблемы со здоровьем, но он не только выжил, но и продолжил работать и кормить свою семью.

В конце 90 годов в Канаде произошло нечто очень необычное . Дежурный врач одной из больниц Ванкувера принимала звонки и заполняла бумаги, но потом увидела маленького мальчика в белой ночной пижаме. Он кричал из другого конца приемного отделения: «Скажите моей маме, чтобы не переживала за меня». Девушка испугалась, что один из пациентов ушел из палаты, но потом увидела, как мальчик прошел сквозь закрытые двери госпиталя. Его дом находился в паре минут от больницы. Именно туда он и побежал. Врача насторожило то, что на часах было три часа ночи. Она решила, что должна во что бы то ни стало догнать мальчика, потому что даже если он не является пациентом, нужно сообщить о нем в полицию. Она бежала за ним буквально пару минут, пока ребенок не забежал в дом. Девушка начала звонить в дверь, после чего ей открыла дверь мама того самого мальчика. Она сказала, что невозможно, чтобы ее сын выходил из дома, ибо он сильно болен. Она расплакалась и пошла в комнату, где ребенок лежал в своей кроватке. Оказалось, что мальчик скончался. История получила большой резонанс в обществе.

В жестокой Второй Мировой войне один рядовой француз почти два часа отстреливался от врага во время сражения в городе. Рядом с ним находился мужчина примерно 40 лет, который прикрывал его с другой стороны. Невозможно представить, насколько большим было удивление рядового бойца французской армии, который повернулся в ту сторону, чтобы что-то сказать напарнику, но понял, что тот исчез. Через несколько минут послышались крики приближающихся союзников, спешащих на помощь. Он и еще несколько солдат выбежали навстречу подмоге, но таинственного напарника среди них не оказалось. Он искал его по имени и званию, но так и не нашел того самого бойца. Возможно, это был его ангел-хранитель. Врачи говорят, что в таких стрессовых ситуациях возможны легкие галлюцинации, но разговор с мужчиной в течение полутора часов нельзя назвать обычным миражом.

Подобных историй о жизни после смерти довольно много. Некоторые из них подтверждают очевидцы, однако сомневающиеся все равно называют это подделкой и пытаются найти научные обоснования действиям людей и их видениям.

Реальные факты о загробной жизни

Еще с древних времен известны случаи, когда люди видели призраков. Сначала их фотографировали, а потом снимали на видео. Некоторые думают, что это монтаж, но впоследствии лично убеждаются в правдивости снимков. Многочисленные истории нельзя считать доказательством наличия жизни после смерти, поэтому людям нужны доказательства и факты научные.

Факт первый : многие слышали о том, что после смерти человек становится легче ровно на 22 грамма. Этот феномен ученые не могут объяснить никак. Многие верующие склонны считать, что 22 грамма - это вес человеческой души. Проводилось множество экспериментов, которые заканчивались одним и тем же результатом - тело становилось легче на определенную величину. Почему - вот главный вопрос. Скептицизм людей невозможно уничтожить, поэтому многие надеются на то, что объяснение найдется, но это вряд ли произойдет. Призраки могут быть увидены человеческим глазом, следовательно, их «тело» имеет массу. Очевидно, что все, имеющее какие-то очертания, должно быть хоть отчасти физическим. Призраки существуют в больших измерениях, чем мы. Всего их 4: высота, ширина, длинна и время. Призракам время неподвластно с той точки зрения, с которой видим его мы.

Факт второй: температура воздуха рядом с призраками снижается. Это свойственно, кстати, не только для душ умерших людей, но и для так называемых домовых. Всё это результат действия загробного мира в реальности. Когда человек умирает, то вокруг него сразу резко уменьшается температура буквально на мгновение. Это свидетельствует о том, что душа выходит из тела. Температура души примерно 5-7 градусов Цельсия, как показывают измерения. Во время паранормальных явлений температура также изменяется, поэтому ученые доказали, что это происходит не только при непосредственной смерти, но и потом. Душа имеет определенный радиус влияния вокруг себя. Во многих фильмах ужасов используется этот факт для того, чтобы приблизить съемки к реальности. Многие люди подтверждают, что когда они чувствовали движение призрака или какой-то сущности рядом с собой, то им было очень холодно.

Вот пример видео с паранормальными явлениями, на котором запечатлены реальные привидения.

Авторы утверждают, что это не шутка, а эксперты, которые смотрели данную подборку, говорят, что примерно половина всех подобных видеозаписей - реальная правда. Особого внимания заслуживает та часть этого ролика, где девушку толкает призрак в ванной. Специалисты сообщают, что физический контакт возможен и абсолютно реален, а видео не является подделкой. Практически все снимки двигающихся предметов мебели могут быть правдой. Проблема состоит в том, что подделать такое видео очень просто, но в моменте, где стул рядом с сидящей девушкой начал двигаться сам собой, не было никакой актерской игры. Таких случаев по всему миру очень и очень много, но не меньше и тех, кто хочет просто раскрутить свое видео и стать знаменитым. Отличить фейк от правды трудно, но реально.

В основном у подлинных видеозаписей особая энергетика. Она ошеломляет и заставляет дрожать от страха. Если этого не происходит, то либо видео не настоящее, либо зритель обладает стальными нервами и твердо уверен в том, что потустороннего мира не существует.

Каждый человек может столкнуться с чем-то необъяснимым. Чтобы это не принесло вреда, ведущие специалисты по изучению паранормальной активности советуют избавляться от страхов перед миром мертвых и уделять большее внимание реальности, изменяя свою судьбу добрыми делами позитивными мыслями. Удачи вам, и не забывайте нажимать на кнопки и

1.На протяжении 3 суток после смерти человека, ферменты, оставшиеся в организме, способствуют разложению.

2.Авраам Линкольн перезахоронялся после смерти 17 раз.

3.У людей, которые повесились, чаще всего происходит посмертная эрекция.

4.Голова человека после смерти продолжает жить примерно 20 секунд.

5.В 1907 году доктор Дункан Макдугало провел эксперимент, в котором пришлось взвешивать человека «до» и «после» его смерти. После смерти человек теряет в весе.

6.Реальные факты жизни после смерти говорят, что люди с большими жировыми отложениями после смерти превращаются в мыло.

7.Мориц Рролингз написал книгу «За порогом смерти».

8.Если верить ученым, то человек, который был заживо похоронен, умрет спустя 5,5 часов.

9.После смерти ногти и волосы у человека не растут.

10.Множество людей побывали в ином мире, когда пребывали в состоянии клинической смерти.

11.Дети в клинической смерти видят только хорошее.

12.Взрослые, которые пережили клиническую смерть, видели чудовищ и демонов.

13.На Мадагаскаре после смерти человека родственники выкапывают останки умершего. Это необходимо для того, чтобы потанцевать вместе с умершим в процессе ритуальной церемонии, что называется Фамадихана.

14.Американский ученый Майкл Ньютон при помощи гипноза пробуждал воспоминания о прошлой жизни у людей.

15.Умирая, человек перерождается в другом теле.

16.Когда человек умирает, слух уходит в последнюю очередь.

17.В юго-восточной части Азии до сих пор есть мумии, у которых продолжают расти ногти и волосы.

18.Достоверные факты жизни после смерти говорят о том, что психологу Раймонду Моуди удалось написать книгу «Жизнь после смерти».

19.многие народы имеют запрет на произношение имени умершего после его смерти.

20.Информация в мозге человека после смерти не погибает, а хранится. Этот факт подтверждает жизнь после смерти: какие факты известны точно, остается великой тайной.

21.Жители Китая считают, что после смерти они попадают в преисподнюю.

22.После смерти человека его тело подвергается различным изменениям и во всех частях.

23.Кокосы убивают большее количество людей, нежели акулы.

24.Во Франции при желании официально женятся на умерших. Это разрешено законом.

25.Многие животные могут притвориться мертвыми, чтобы спастись от хищника.

26.9 женщин из 10 способны помнить свои прошлые жизни в течении часа.

27.В норвежском городке с названием Лонгйир, по закону запрещается умирать. Если человек умрет в этом городе, то его там хоронить не будут.

28.Слепые люди способны «видеть» то, что с ними будет после смерти.

29.На территории Древнего Рима лемурами называли покойников, которые умерли и не возвратились в мир живых.

30.Жители Южной Кореи верят в миф, что человек умирает, находясь в темной комнате с вентилятором.

31.Отводится около 15 лет на разложение мертвого человеческого тела.

32.После смерти человек остается таким же, как и был до этого: и качества, и разум и способности не меняются.

33.Кора головного мозга после смерти человека продолжает принимать кровь из сосудов, которые продолжают работать до наступления биологической смерти.

34.На протяжении земной жизни, человек создает себе ложе, на котором ему придется спать после смерти.

35.После смерти взрослые видят себя детьми, а дети, наоборот, взрослыми.

36.Если человек при жизни имел какие-то увечья или повреждения, то после смерти они исчезают.

37.После смерти сознание человека обретает совсем другие формы, сохраняя при этом свою суть.

38.Профессор Войно-Ясенецкий полагает, что внутри видимого нами мира скрыт другой мир – загробный.

39.В умершем человеке уже нет человека. Об этом говорит жизнь после смерти. Факты читать по поводу этой философской темы можно, не переставая.

40.Протоиерей Павел считает, что земная жизнь – это подготовка к жизни после смерти. Тело человека разрушается, а душа продолжает жить.

41.Жизнь в теле человека после его смерти продолжается, но сознание к этому никакого отношения не имеет.

42.После смерти в организме повышается давление газа.

43.Ванга утверждала, что загробная жизнь существует. У мертвых после смерти по ее предположениям начинается новая жизнь и их души находятся среди нас.

44.Н.П.Бехтерева рассказала, что после смерти мужа его призрак появлялся не только ночью, но и днем.

45.Факты жизни после смерти утверждают, что после смерти на Землю возвращаются только добрые души.

46.Египтяне считали, что загробная жизнь практически идентична реальной.

47.В гробницу мертвому фараону налаживали вещи, чтобы они пригодились в загробной жизни.

48.Иногда умершие люди оживают.

49.После смерти состояние человека не становится бездеятельным и скучным покоем, а предстает в виде гармоничного и всецелого удовлетворения всех потребностей. Это еще раз доказывает жизнь после смерти, факты о которой интересны каждому.

50.Самоубийцы, накладывая на себя руки, считают, что «они покончат со всем», но в загробной жизни для них все только начинается.

Есть ли жизнь после смерти? Наверное, каждый человек задавался этим вопросом хотя бы раз в жизни. И это вполне очевидно, ведь неизвестность пугает больше всего.

В священных писаниях всех без исключения религий сказано, что человеческая душа бессмертна. Жизнь после смерти представляется либо как нечто чудесное, либо же наоборот – ужасное в образе Ада. По восточной религии человеческая душа проходит реинкарнацию – переселяется из одной материальной оболочки в другую. Однако, современные люди не готовы принять эту истину. Все требует доказательств. Есть суждение о различных формах жизни после смерти. Написано большое количество научной и художественной литературы, снято много кинолент, где приведено немало доказательств существования жизни после смерти.

Вашему вниманию представлены 12 реальных доказательств существования жизни после смерти.

1: Загадка мумии

В медицине констатация факта смерти происходит при остановке сердца и отсутствии дыхания организма. Наступает клиническая смерть. Из этого состояния пациента иногда удается вернуть к жизни. Правда, через несколько минут после остановки кровообращения происходят необратимые изменения в человеческом мозге, и это означает конец земного бытия. Но иногда после смерти некоторые фрагменты физического тела как бы продолжают жить. Например, в Юго-Восточной Азии существуют мумии монахов, у которых растут ногти и волосы, а энергетическое поле вокруг тела во много раз превышает норму для обычного живого человека. И, возможно, у них осталось живым что-то еще, чего нельзя измерить медицинскими приборами.

2: Забытая теннисная туфля

Многие пациенты, перенесшие клиническую смерть, описывают свои ощущения яркой вспышкой, светом в конце тоннеля или наоборот – мрачным и темным помещением без какой-либо возможности выбраться.

Удивительная история приключилась с молодой женщиной Марией, эмигранткой из Латинской Америки, которая в состоянии клинической смерти как бы покинула свою палату. Она обратила внимание на теннисную туфлю, забытую кем-то на лестнице и придя в сознание рассказала об этом медсестре. Можно только попробовать представить себе состояние медсестры нашедшую туфлю в указанном месте.

3: Платье в горошек и разбитая чашка

Эту историю рассказал профессор, доктор медицинских наук. У его пациентки во время операции остановилось сердце. Врачам удалось его завести. Когда профессор посетил женщину в реанимации, она рассказала интересную, почти фантастическую историю. В какое-то мгновение она увидела себя на операционном столе и ужаснувшись мысли о том, что умерев, не успеет попрощаться с дочкой и матерью, чудом перенеслась к себе домой. Она увидела маму, дочку и зашедшую к ним соседку, которая принесла малышке платье в горошек. А потом разбилась чашка и соседка сказала, что это на счастье и мама девочки выздоровеет. Когда профессор зашел навестить родственников молодой женщины, то оказалось, что во время операции к ним действительно заглядывала соседка, которая принесла платье в горошек, а чашка разбилась… К счастью!

4: Возвращение из ада

Известный врач-кардиолог, профессор университета в Теннесси Мориц Роолинг поведал интересную историю. Ученый, много раз выводивший пациентов из состояния клинической смерти, прежде всего, был человеком весьма равнодушным к религии. До 1977 года. В этом году произошел случай, который заставил его изменить свое отношение к человеческой жизни, душе, смерти и вечности. Мориц Роолингз проводил нередкие в его практике реанимационные действия молодому человеку путем непрямого массажа сердца. Его пациент, как только к нему на несколько мгновений возвращалось сознание, умолял доктора не останавливаться. Когда его удалось вернуть к жизни, и врач спросил, что его так напугало, взволнованный пациент ответил, что был в аду! И когда врач останавливался, он возвращался туда снова и снова. При этом лицо его выражало панический ужас. Как оказалось, таких случаев в международной практике немало. И это, несомненно, заставляет задуматься, что смерть означает всего лишь гибель тела, но не личности.

Много людей, переживших состояние клинической смерти, описывают его, как встречу с чем-то светлым и прекрасным, но число людей, видевших огненные озера, страшных чудовищ, становится не меньше. Скептики утверждают, что это не что иное, как галлюцинации, вызванные химическими реакциями в человеческом организме в результате кислородного голодания мозга. У каждого свое мнение. Каждый верит в то, во что хочет верить.
А как же быть с призраками? Существует огромное количество фотографий, видеоматериалов на которых якобы присутствуют призраки. Одни называют это тенью или дефектом пленки, а другие – свято верят в присутствие духов. Считается, что призрак умершего возвращается на землю завершить незаконченные дела, помочь раскрыть тайну, чтобы обрести мир и покой. Некоторые исторические факты являются возможными доказательствами этой теории.

5: Подпись Наполеона

В 1821 год. На Французский престол после смерти Наполеона поставлен король Людовик XVIII. Однажды, лежа в кровати, он долго не мог уснуть, размышляя о судьбе, постигшей императора. Свечи тускло горели. На столе лежала корона французского государства и брачный контракт Маршала Мармона, который должен был подписать Наполеон. Но военные события помешали этому. И вот эта бумага лежит перед монархом. Часы на храме Богоматери пробили полночь. Дверь спальни отворилась, хотя она была заперта изнутри на задвижку, и в комнату вошел… Наполеон! Он подошел к столу, надел корону и взял в руку перо. В это мгновение Людовик потерял сознание, а когда пришел в чувство, было уже утро. Дверь оставалась закрытой, а на столе лежал контракт подписанный императором. Почерк был признан истинным, а документ находился в королевском архиве еще в 1847 году.

6: Безграничная любовь к матери

В литературе описан еще один факт явления призрака Наполеона своей матери, в тот день, пятого мая 1821 года, когда он умер далеко от нее в заточении. Вечером того дня сын явился перед матерью в одеянии, закрывающим его лицо, от него веяло ледяным холодом. Он произнес только: «Мая пятого, восемьсот двадцать один, сегодня». И покинул комнату. Лишь спустя два месяца бедная женщина узнала, что именно в этот день умер ее сын. Он не смог не простится с той единственной женщиной, которая была для него опорой в трудные времена.

7: Призрак Майкла Джексона

В 2009 году съемочная группа отправилась на ранчо умершего короля поп-музыки Майкла Джексона, чтобы снять видеоматериал для программы Ларри Кинга. Во время съемок в кадр попала некая тень, очень напоминающая самого артиста. Это видео вышло в прямой эфир и сразу вызвало бурную реакцию среди фанатов певца, которые не могли пережить смерть любимой звезды. Они уверены, что призрак Джексона до сих пор появляется в своем доме. Что же это было на самом деле, остается загадкой и сегодня.

8: Передача родимых пятен

В нескольких азиатских странах существует традиция наносить на тело человека метки после его смерти. Его родственники надеются, что таким образом душа умершего возродится вновь в родной семье, а те самые метки появятся в виде родимых пятен на телах детей. Так случилось с мальчиком из Мьянмы, расположение родимого пятна на теле которого в точности совпадало с меткой на теле его умершего деда.

9: Возрожденный почерк

Это история маленького индийского мальчика Таранжита Синнгха, который в возрасте двух лет начал утверждать, что его зовут иначе, и раньше он жил в другой деревне, о названии которой не мог знать, но назвал ее правильно, как и свое прошлое имя. Когда ему исполнилось шесть лет, мальчик смог вспомнить обстоятельства «своей» смерти. По дороге в школу его сбил человек, ехавший на скутере. Таранжит утверждал, что он был учеником девятого класса, и в тот день у него с собой было 30 рупий, а тетради и книги пропитались кровью. История о трагической гибели ребенка полностью подтвердилась, а образцы почерков погибшего мальчика и Таранжита были почти идентичны.

10: Врожденное знание иностранного языка

История 37-летней американки, которая родилась и выросла в Филадельфии, интересна тем, что под воздействием регрессивного гипноза она начала разговаривать на чистом шведском языке, считая себя шведским крестьянином.
Возникает вопрос: почему свою «прежнюю» жизнь может вспомнить не каждый? И надо ли? На вечный вопрос о существовании жизни после смерти единого ответа нет, да и не может быть.

11: Свидетельства людей, переживших клиническую смерть

Эти свидетельства, конечно, субъективны и спорны. Зачастую трудно оценить значение высказываний «я отделился от тела», «я видел яркий свет», «я влетел в длинный туннель» или «меня сопровождал ангел». Трудно знать, как отвечать тем, кто говорят, что в состоянии клинической смерти временно видели рай или ад. Но мы точно знаем, что статистика подобного рода случаев весьма велика. Общий вывод по ним следующий: приближаясь к смерти, многие люди чувствовали, что приходят не к концу существования, а к началу какой-то новой жизни.

12: Воскресение Христа

Самым веским доказательством существования жизни после смерти является воскресение Иисуса Христа. Еще в Ветхом Завете предсказывалось о том, что на Землю придет Мессия, который спасет Свой народ от греха и вечной гибели (Ис. 53; Дан. 9:26). Именно это, по свидетельству последователей Иисуса, Он и сделал. Он добровольно умер от рук палачей, «был погребен у богатого» и тремя днями позже оставил пустой гробницу, в которой лежал. По показаниям свидетелей, они видели не только опустевшую гробницу, но и воскресшего Христа, который являлся сотням людей в течение 40 дней, после чего вознесся на небо.

1.На протяжении 3 суток после смерти человека, ферменты, оставшиеся в организме, способствуют разложению.

2.Тело Авраама Линкольна перезахоронялось после смерти 17 раз.

3.У людей, которые повесились, чаще всего происходит посмертная эрекция.

4.Голова человека после смерти продолжает жить примерно 20 секунд.

5.В 1907 году доктор Дункан Макдугало провел эксперимент, в котором пришлось взвешивать человека «до» и «после» его смерти. После смерти человек теряет в весе.

6.Реальные факты жизни после смерти говорят, что люди с большими жировыми отложениями после смерти превращаются в мыло.

7.Мориц Роолингз написал книгу «За порогом смерти».

8.Если верить ученым, то человек, который был заживо похоронен, умрет спустя 5,5 часов.

9.После смерти ногти и волосы у человека не растут.

10.Множество людей побывали в ином мире, когда пребывали в состоянии клинической смерти.

11.Дети в клинической смерти видят только хорошее.

12.Взрослые, которые пережили клиническую смерть, видели чудовищ и демонов.

13.На Мадагаскаре после смерти человека родственники выкапывают останки умершего. Это необходимо для того чтобы потанцевать вместе с умершим в процессе ритуальной церемонии, что называется Фамадихана.

14.Американский ученый Майкл Ньютон при помощи гипноза пробуждал у людей воспоминания о прошлой жизни.

15.Умирая, человек перерождается в другом теле.

16.Когда человек умирает, слух уходит в последнюю очередь.

17.В юго-восточной части Азии до сих пор есть мумии, у которых продолжают расти ногти и волосы.

18.Достоверные факты жизни после смерти говорят о том, что психологу Раймонду Моуди удалось написать книгу «Жизнь после смерти».

19.Многие народы имеют запрет на произношение имени умершего после его смерти.

20.Информация в мозге человека после смерти не погибает, а хранится. Этот факт подтверждает жизнь после смерти: какие факты известны точно, остается великой тайной.

21.Жители Китая считают, что после смерти они попадают в преисподнюю.

22.После смерти человека его тело подвергается различным изменениям и во всех частях.

23.Кокосы убивают большее количество людей, нежели акулы.

24.Во Франции при желании официально женятся на умерших. Это разрешено законом.

25.Многие животные могут притвориться мертвыми, чтобы спастись от хищника.

26.9 женщин из 10 способны помнить свои прошлые жизни в течении часа.

27.В норвежском городке с названием Лонгйир, по закону запрещается умирать. Если человек умрет в этом городе, то его там хоронить не будут.

28.Слепые люди способны «видеть» то, что с ними будет после смерти.

29.На территории Древнего Рима лемурами называли покойников, которые умерли и не возвратились в мир живых.

30.Жители Южной Кореи верят в миф, что человек умирает, находясь в темной комнате с вентилятором.

31.Отводится около 15 лет на разложение мертвого человеческого тела.

32.После смерти человек остается таким же, как и был до этого: и качества, и разум и способности не меняются.

33.Кора головного мозга после смерти человека продолжает принимать кровь из сосудов, которые продолжают работать до наступления биологической смерти.

34.На протяжении земной жизни человек создает себе ложе, на котором ему придется спать после смерти.

35.После смерти взрослые видят себя детьми, а дети, наоборот, взрослыми.

36.Если человек при жизни имел какие-то увечья или повреждения, то после смерти они исчезают.

37.После смерти сознание человека обретает совсем другие формы, сохраняя при этом свою суть.

38.Профессор Войно-Ясенецкий полагает, что внутри видимого нами мира скрыт другой мир – загробный.

39.В умершем человеке уже нет человека. Об этом говорит жизнь после смерти. Факты по поводу этой философской темы можно читать не переставая.

40.Протоиерей Павел считает, что земная жизнь – это подготовка к жизни после смерти. Тело человека разрушается, а душа продолжает жить.

41.Жизнь в теле человека после его смерти продолжается, но сознание к этому никакого отношения не имеет.

42.После смерти в организме повышается давление газа.

43.Ванга утверждала, что загробная жизнь существует. У мертвых после смерти по ее предположениям начинается новая жизнь, и их души находятся среди нас.

44.Н.П. Бехтерева рассказала, что после смерти мужа его призрак появлялся не только ночью, но и днем.

45.Факты жизни после смерти утверждают, что после смерти на Землю возвращаются только добрые души.

46.Египтяне считали, что загробная жизнь практически идентична реальной.

47.В гробницу мертвому фараону накладывали вещи, чтобы они пригодились в загробной жизни.

48.Иногда умершие люди оживают.

49.После смерти состояние человека не становится бездеятельным и скучным покоем, а предстает в виде гармоничного и всецелого удовлетворения всех потребностей. Это еще раз доказывает жизнь после смерти, факты о которой интересны каждому.

50.Самоубийцы, накладывая на себя руки, считают, что «они покончат со всем», но в загробной жизни для них все только начинается.

В этом разделе собраны истории людей, которые знают о смерти не понаслышке. Опыт каждого человека, в силу разных причин оказавшегося по ту сторону жизни, по-своему уникален. Однако все, кто пережил клиническую смерть, однозначно утверждают – бытие не прекращается вместе со смертью физического тела. Жизнь ТАМ существует!

По материалам газеты "АиФ".

Жизнь после смерти есть. И тому существуют тысячи свидетельств. До сих пор фундаментальная наука от подобных рассказов отмахивалась. Однако, как говорила Наталья Бехтерева, знаменитый учёный, всю жизнь изучавшая деятельность мозга, наше сознание — такая материя, что, кажется, уже подобраны ключи к тайной двери. Но за ней обнаруживается ещё десять… Что же все-таки находится за дверью жизни?

По материалам статьи «Монахиня ожила на третий день после смерти». Григорий Тельнов, газета «Жизнь».

Она увидела свое тело со стороны - лежащим на операционном столе. Вокруг суетились медики. К груди прижали похожий на утюг прибор. - Разряд! - крикнул профессор Псахес. Тело дернулось. Но она не почувствовала боли. - Разряд! Разряд! Еще! Еще!..

Максим, доктор.

Пациент кардиологического отделения клиники описал свои ощущения во время своего выхода из тела в момент клинической смерти, произошедшей во время операции на сердце… Эту историю записал врач, помогающий отчаявшимся людям на сайте Победишь.Ру…

«Ребус», 1899 г.

Я имел надежду на выздоровление, хотя был уже несколько лет болен, страдая тягостным хроническим недугом, который могли излечить только время, хороший климат и постоянный уход. А теперь доктора сказали мне, что для ускорения хода моего выздоровления необходима операция. Хотя родители мои были еще живы, я пребывал один за границей. Я жил в Швейцарии ради горного воздуха и особого лечения в частном санатории…

Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович, профессор медицины.

Явления призраков в момент смерти - общеизвестный и несомненный факт. Рише в своей книге приводит множество примеров этого рода. Упомяну только немногие из них…

По книге «Минувшее развертывает свиток».

Зимой 1923/24 года я заболела воспалением легких. В течение восьми дней температура держалась на 40,8 градусах. Приблизительно на девятый день болезни я видела знаменательный сон. Еще в самом начале, в полузабытьи, когда я силилась творить Иисусову молитву, меня отвлекали видения - прекрасные картины природы, над которыми я словно плыла. Когда я вслушивалась в музыку или засматривалась на чудесные пейзажи, оставляя молитву, меня потрясала с ног до головы злая сила, и я быстро принималась за молитву…

Роолингз Мориц, доктор медицинских наук.

Есть ли у нас что-либо более ценное, чем жизнь? Означает ли смерть прекращение нашего бытия вообще или являет собой начало иной, новой жизни? Существуют ли такие люди, которые возвратились из потусторонней жизни, и знают ли они, что происходит там, за порогом смерти? С чем можно сравнить то состояние? Заинтересованность общества подобными вопросами начинает быстро возрастать, так как благодаря имеющейся ныне технике оживления, иначе называемой, техникой реанимации, способствующей восстановлению дыхательной функции и сердечной деятельности организма, все большее число людей оказывается в состоянии рассказывать о пережитых ими состояниях смерти.

Люди во все времена спорили о том, что происходит с душой, когда она покидает свое материальное тело. Вопрос о том, есть ли жизнь после смерти, по сей день остается открытым, хотя доказательства очевидцев, теории ученых и религиозные аспекты говорят, что есть. Интересные факты из истории и научных исследований помогут создать общую картину.

Что после смерти происходит с человеком

Определенно сказать, что происходит, когда умирает человек, очень сложно. Медицина констатирует биологическую смерть, когда происходит остановка сердца, физическое тело перестает подавать какие-либо признаки жизни, а в человеческом мозге замирает активность. Однако современные технологии позволяют поддерживать жизнедеятельность даже в состоянии комы. Умер ли человек, если его сердце работает с помощью специальных аппаратов и есть ли жизнь после смерти?

Благодаря долгим исследованиям ученым и докторам удалось выявить доказательства существования души и то, что она не покидает тело сразу же после остановки сердца. Разум способен работать еще несколько минут. Это доказывают разные истории от пациентов, переживших клиническую смерть. Их рассказы о том, что они воспаряют над своим телом и могут сверху наблюдать за происходящим, похожи друг на друга. Может ли это стать доказательством современной науки того, что загробная жизнь после смерти существует?

Загробная жизнь

Сколько в мире религий, столько и духовных представлений о жизни после смерти. Каждый верующий человек представляет себе то, что с ним случится, только благодаря историческим писаниям. Для большинства загробная жизнь представляет собой Рай или Ад, куда попадает душа, исходя из тех поступков, которые она совершила, будучи на Земле в материальном теле. То, что с астральными телами будет после смерти, каждая религия трактует по-своему.­

Древнем Египте

Египтяне очень большое значение придавали загробному миру. Не просто же так возводились пирамиды, где были захоронены правители. Они верили, что человек, проживший светлую жизнь и прошедший через все испытания души после смерти, становился неким божеством и мог жить бесконечно. Для них смерть была словно праздник, который избавлял от тягот жизни на Земле.

Нельзя сказать, что они будто бы ждали, когда умрут, но вера в то, что загробная жизнь – это просто следующий этап, где они станут бессмертными душами, делала этот процесс не столь грустным. В Древнем Египте она представляла иную реальность, тяжелый путь, который необходимо было пройти каждому, чтобы стать бессмертным. Для этого усопшим клали Книгу Мертвых, которая помогала избежать всех трудностей с помощью специальных заклинаний, или по-другому молитв.

В христианстве

В христианстве существует свой ответ на вопрос, есть ли жизнь даже после смерти. Религия тоже имеет свои представления о загробном мире и куда попадает человек после смерти: после погребения душа переходит в другой, высший мир через три дня. Там ей необходимо пройти Страшный Суд, который вынесет приговор, и грешные души отправляются в Ад. У католиков душа может пройти через чистилище, где снимает с себя все грехи путем тяжелых испытаний. Только тогда она попадает в Рай, где может насладиться загробной жизнью. Реинкарнация полностью опровергается.

В исламе

Еще одной мировой религией является ислам. По ней у мусульман жизнь на Земле – это лишь начало пути, поэтому они стараются прожить ее как можно чище, соблюдая все законы религии. После того, как душа покидает физическую оболочку, она попадает к двум ангелам – Мункару и Накиру, которые допрашивают мертвых, а затем наказывают. Самое страшное уготовано напоследок: душа должна пройти через Справедливый Суд перед самим Аллахом, который произойдет после конца света. По сути, вся жизнь мусульман – это подготовка к загробному миру.

В буддизме и индуизме

Буддизм проповедует полное освобождение от материального мира, иллюзий перерождения. Главная его цель – это уйти в нирвану. Никакого загробного мира не существует. В буддизме есть колесо Сансары, по которому и ходит сознание человека. Земным существованием он просто готовится перейти на следующий уровень. Смерть – это лишь переход из одного места в другое, на исход которого влияют деяния (карма).

В отличие от буддизма, индуизм проповедует перерождение души, причем не обязательно в следующей жизни он станет человеком. Переродиться можно в животного, растение, воду – любое, что сотворено нечеловеческими руками. Каждый может самостоятельно повлиять на свое следующее перерождение путем поступков в настоящем времени. Проживший правильно и безгрешно может в прямом смысле слова заказать себе, кем он хочет стать после смерти.

Доказательства жизни после смерти

Существует очень много доказательств того, что жизнь после смерти существует. Этому свидетельствуют различные проявления из потустороннего мира в виде призраков, рассказы пациентов, переживших клиническую смерть. Доказательством жизни после смерти также является гипноз, в состоянии которого человек может вспомнить свою прошлую жизнь, начинает говорить на другом языке или рассказывает малоизвестные факты из жизни страны в ту или иную эпоху.

Научные факты

Многие ученые, которые не верят в жизнь после смерти, меняют свои представления об этом после того, как пообщаются с пациентами, у которых во время операции останавливалось сердце. Большинство из них рассказывали одну и ту же историю, как они отделились от тела и увидели себя со стороны. Вероятность того, что это все выдумки, очень маленькая, ведь подробности, которые они описывают, настолько похожи, что не могут быть выдумкой. Некоторые рассказывают, как встречают других людей, например, своих умерших родственников, делятся описаниями Ада или Рая.

Дети до определенного возраста помнят о своих прошлых воплощениях, о чем нередко рассказывают своим родителям. Большинство взрослых воспринимает это как фантазии своих чад, однако некоторые истории бывают настолько правдоподобны, что не поверить просто нельзя. Дети могут вспомнить даже как умирали в прошлой жизни или кем они работали.