1. Введение. Cтр.2-3

2. Болдинская осень в лирике А.С. Пушкина. Стр.4-5

3.«Маленькие трагедии». Стр.6-8

3.1. «Скупой рыцарь»

3.2. «Моцарт и Сальери»

3.3.«Каменный гость»

3.4.«Пир во время чумы»

4. «Повести Белкина». Стр.9-11

4.1. «Выстрел»

4.2. «Метель»

4.3. «Гробовщик»

4.4. «Станционный смотритель»

4.5. «Барышня-крестьянка»

5. Другие произведения болдинского периода. Стр.12-13

5.1. «Домик в Коломне»

5.2. «История села Горюхина»

5.3. «Сказка о попе и его работнике Балде»

6. Заключение. Стр.14-15

1. Введение

Творчество Пушкина литературоведы условно делят на ряд периодов: лицейский (1813-1817), петербургский (1817-1820), южный (1824-1826), михайловский (1824-1826) и поздний период творчества (1826-1837). Каждый из них имеет свои особенности, закономерности развития, ключевые темы, идеи и язык. Особое место в позднем творчестве Пушкина занимает «болдинская осень» 1830 года.

В родовое имение отца, село Болдино, Пушкин поехал всего на несколько дней для устройства имущественных дел в связи с предстоявшей женитьбой на Н.Н. Гончаровой. Однако из-за начавшейся эпидемии холеры и установленных повсюду карантинов, поэту пришлось пробыть там около трех месяцев. Уезжая 31 августа 1830 года, Пушкин пишет Плетневу: «Осень подходит. Это любимое мое время … Еду в деревню, бог весть, буду ли там иметь время заниматься и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь…». Спустя девять дней, поэт восхищается деревней, предполагающей к работе: «Ах, мой милый! Что за прелесть здешняя деревня! Вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома, сколько вздумается, никто не помешает».

Он просыпался по обыкновению рано, часов в шесть утра, мылся ледяной водой, пил кофе и сейчас же, лежа в постели, писал стихи и прозу с такой легкостью и быстротой, как будто стихи и повести слагались сами собой, а он только записывал.

В календаре болдинского творчества, довольно условном, не всегда точном, обращает внимание не только количество и качество произведений, но и соседство произведений, резко отличных по жанровым признакам (лирическое стихотворение, повесть, сказка и критическая статья, снова стихотворение, роман и т.д.), и порой неожиданные переходы творческой мысли поэта от современности к прошлому, от своего к чужому, от лирики к сатире, от сатиры к драме, от высокого к низкому, от комического к трагическому.

Сам Пушкин дивился и радовался этому приливу творческих сил. За время пребывания в Болдино Пушкин написал несколько драматических произведений (маленьких трагедий), около 30 небольших стихотворений, 5 повестей прозою, одну повесть, написанную октавами, и 2 последние главы «Евгения Онегина».

К этому перечню следует добавить и незаконченные произведения («История села Горюхина», 10-я глава «Евгений Онегина», «Сказка о медведихе»), а также другие произведения («Моя родословная», «Сказка о попе и работнике его Балде»), распространявшиеся в списках или напечатанные лишь после смерти поэта.

Болдинская осень не только составляет ярчайшую и самую насыщенную страницу литературной биографии Пушкина, но и является беспримерным образом гениального творческого подъема, по количеству и качеству созданных произведений едва ли не единственного в истории всех литератур мира.

2. Болдинская осень в лирике А.С. Пушкина

Осенью 1830 года Пушкин написал около 30 стихотворений. Среди них - и любовные элегии («В последний раз», «Заклинание»), и произведения философского и политического характера («Моя родословная», «Герой»), и стихи о поэзии и поэтическом труде («Труд», «Рифма», «Ответ анониму»), и жанровые картины, и описания природы («Бесы», «Осень»), и эпиграммы («Не то беда…»).

Пушкин как лирик сравнительно мало изучен, но каждый, кто писал о его лирике, фиксировал внимание на стихотворениях осени 1830 года как лирических шедеврах.

Если по жанрам, по формам поэтического выражения болдинские стихотворения довольно пестры и разноречивы, то по содержанию их можно в основном объединить в две группы. Первые из них продиктованы воспоминаниями о прошлом, они продолжают и развивают предболдинскую тему воспоминаний. Вторые подсказаны впечатлениями настоящего.

Жить, мыслить, страдать, но и мечтать – этот мотив звучит в любовных элегиях: «Прощание» «Заклинание», «Для берегов…»:

В последний раз твой образ милый

Дерзаю мысленно ласкать,

Будить мечту сердечной силой

И с негой робкой и унылой

Твою любовь воспоминать.

Основной темой болдинской «любовной трилогии» является характерная для любовных элегий тема расставания, разлуки. Но эта обычная для такого жанра тема по-новому раскрывается в болдинских элегиях Пушкина.

Среди стихотворений, продиктованных впечатлением настоящего, отметим стихотворения, не без основания, причисленные Д.И. Овсянико-Куликовским к «искусственной лирике» и подсказанные различными впечатлениями жизни – встречами, знакомствами, наблюдениями или книгами, произведениями, недавно вышедшими в свет («Стамбул гяуры нынче славят…», «На перевод Илиады», «Пью за здравие Мери…»). Эти стихи свидетельствуют о драматургическом даре поэта, его способности говорить речи и петь песни от имени лиц различной национальности, социального положения, разного возраста.

Отличной чертой многих болдинских стихотворений Пушкина является не только оригинальность содержания, но и композиционное своеобразие. Некоторые из них, написанные в форме монологов, резко отличаются от монологов любовных не только наличием в них повествования, но и контрастными лирическими интонациями.

Ни одно из бесцензурных и «тайных» стихотворений Пушкина не имеет столь пространной истории и столь разнообразных вариантов печатного текста, как «Моя родословная». Известно больше шести десятков текстов (копий и публикаций), но их, несомненно, было гораздо больше, и читающая Россия знала «Мою родословную» задолго до ее появления в печати.

Стихотворение «Герой» написано под впечатлением известий о приезде царя Николая I в Москву, где свирепствовала холера, но рассказано в нем о Наполеоне. Что заставило поставить в связь эти имена? Не только схожесть внешних поступков: приезд Николая в холерную Москву и посещение Наполеоном чумного госпиталя. Стихотворение написано в первое десятилетие после смерти Наполеона, когда в русском обществе живо обсуждался вопрос об исторической роли Наполеона – о случайности или не случайности его величия и падения. По мнению Фридмана, миф о Наполеоне «Пушкину понадобился для того, чтобы радикально оторвать идеального героя от дурной повседневности».

В «Герое» приковывают внимание и заглавие стихотворения, и эпиграф («Что есть истина?»), и прежде всего образы собеседников.

В отличие от большинства других стихотворных диалогов, в которых поэт беседует с лицами чуждыми и враждебными ему (чиновник, книгопродавец, толпа), и которые построены на взаимном непонимании, на споре, на конфликте, в «Герое», при некотором расхождении в мнениях, между собеседниками нет непонимания.

Поэт вовсе не противопоставляет легенду историческому материалу, он не защищает апокрифический рассказ о Наполеоне. По этому вопросу он не спорит ни с другом, ни с историком, он защищает и отстаивает право на мечту о героизме, на мечту о Человеке, о его высоком назначении, о нормах его социального поведения.

3. «Маленькие трагедии»

В отличие от болдинских повестей, изучение которых в целом мало привлекало внимание исследователей, болдинской драматургии – как всему циклу, так и отдельным произведениям этого цикла – посвящена огромная литература.

Насыщенность драм Пушкина глубокими мыслями, разносторонность в изображении характеров, лаконизм сцен, наличие кульминационных моментов в развитии действия, малое число действующих лиц – таковы внешние особенности «маленьких трагедий», на которые обычно указывают все исследователи.

Известно высказывание К.С. Станиславского о том, что в «маленьких трагедиях» внешнего действия почти нет. Все заключается во внутреннем действии.

Неизвестно, какие замечания собирался сделать или сделал Жуковский, но, оценивая произведения Пушкина, как «пакости», Жуковский, несомненно, имел в виду их сюжетную основу, которая не могла шокировать его. Но одновременно называя «их прелестными», он имел в виду художественную обоснованность самих «пакостей», т.е. мастерство драматургического разрешения их.

Всем этим пьесам, построенным на остроконфликтных сюжетах, присуща одна особенность. Конфликты, развиваемые в определенную эпоху, в конкретных странах, в то же время являются здесь условно-конкретными.

Изучение человека в самых неодолимых его страстях, в крайних и самых потаенных выражениях его противоречивой сущности – вот что больше всего интересует Пушкина, когда он начинает работу над маленькими трагедиями. Неудивительно, что драматические опыты Пушкина заключают в себе не столько ответы, сколько вопросы. Это и делает их не только родом художественных изучений, но и истинно трагическими произведениями философско-психологического содержания.

3.1. «Скупой рыцарь»

В «Скупом рыцаре» Пушкина развиваются сцены высокой трагедии, но в то же время эту пьесу можно отнести и к комедиям.

В центре трагедии Пушкина – образ барона, скупого рыцаря, показанного не в духе Мольера, а в духе Шекспира. В бароне все основано на противоречиях, в нем соединяется несоединимое: скупой – рыцарь; рыцарем овладевает иссушающая его страсть к деньгам; и вместе с тем у него есть что-то от поэта.

Слава золоту у барона – как слава любви. Это противоестественно, но это становится возможным благодаря тому, что барон тянется к деньгам не просто как скряга, а как жаждущий власти. Деньги становятся символом власти, и оттого они для барона так особенно сладостны. Это трагедия не только пушкинского времени. Она особенно актуальна для сегодняшнего дня, поэтому востребована и у современных читателей.

В 1830 г. в мае месяце состоялась помолвка А. С. Пушкина и Натальи Николаевны Гончаровой. Но к заключению брака имелись некоторые препятствия имущественного характера. Родители невесты не имели возможности дать за ней такое приданое, какое считали приличным, в связи с чем подумывали о расстройстве бракосочетания. Пушкин был вынужден изыскать дополнительные денежные средства, чтобы передать их родителям Натальи Николаевны на покупку хотя бы самого необходимого в качестве приданого и тем самым позволить семье Гончаровых соблюсти приличия. Приводя в порядок свои имущественные дела, в сентябре Пушкин едет в имение Болдино, принадлежавшее его отцу – Сергей Львович дал согласие на сдачу под залог небольшой деревеньки рядом с селом, чтобы хотя бы частично разрешить денежные затруднения сына. Пушкин рассчитывал провести в Болдине несколько дней и вернуться в Москву к невесте, однако этому помешала знаменитая эпидемия холеры 1830 г., которая началась в Индии и к лету добралась до России. Осенью 1830 г., когда случаи заболевания холерой стали встречаться в Москве и Петербурге, правительство предприняло ряд жестких мер, долженствующих остановить распространение болезни. В частности, на крупных дорогах были организованы карантинные посты, или «карантины», чтобы люди из зараженных областей не распространяли заразу по соседним уездам и губерниям. Пушкин оказался жертвой карантина – все его попытки выехать из Болдино заканчивались провалом. В результате он провел в имении почти три месяца и только в начале декабря наконец попал в Москву.

Болдинская осень известна тем, что в течение трех неполных месяцев Пушкиным было написано такое большое количество произведений, что можно говорить о своеобразном «творческом взрыве». Благодаря благоприятным болдинским условиям (отсутствие жары, светских развлечений, назойливых знакомых и бытовых проблем) Пушкину удалось поработать чрезвычайно эффективно. Среди написанного им в Болдине можно назвать около 30 стихотворений, циклы «Маленькие трагедии» и «Повести Белкина», сказку «О попе и о работнике его Балде»), поэму «Домик в Коломне», «Историю села Горюхина». Также именно в Болдине была завершена многолетняя работа над романом «Евгений Онегин».

Циклы «Маленьких трагедий» и «Повестей Белкина» писались в полном смысле слова параллельно: в бумагах Пушкина сохранились указания на время работы над каждым произведением, входящим в эти два цикла. Так, в сентябре были написаны «Гробовщик», «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка», в октябре - «Выстрел», «Метель», «Скупой рыцарь» и «Моцарт и Сальери», в ноябре – «Каменный гость» и «Пир во время чумы». Самостоятельность и завершенность каждого из циклов не мешает воспринимать их, в свою очередь, в качестве своеобразного сверхъединства, воссоздающего цельную картину мира. Циклы, анализируемые в совокупности, позволяют судить о разносторонности интересов Пушкина, о его способности отображать действительность в бесконечно разнообразных формах и о восприятии им человеческой жизни как совокупности разнохарактерных явлений, как трагических, так и комических. Ниже в виде таблицы представлены основные параметры, по которым могут сопоставляться циклы.

«Маленькие трагедии»

«Повести Белкина»

Общеевропейский культурный контекст: бродячие сюжеты и персонажи из западно-европейской культуры, местом действия является Западная Европа.

Российский культурный контекст: персонажи и сцены из жизни российской глубинки.

Обобщенно-условное прошлое, даты в тексте произведений не уточняются:

«Скупой рыцарь»: эпоха рыцарей;

«Моцарт и Сальери»: эпоха Моцарта (ум. в 1791 г.);

«Каменный гость»: Испания XIV в. (по легенде, именно тогда жил Дон Жуан);

«Пир во время чумы»: идет отсылка к знаменитой лондонской чуме 1665 г.

Конкретное настоящее:

«Выстрел»: упоминается мятеж Александра Ипсиланти и сражение под Скулянами, в котором погиб главный герой;

«Метель»: действие охватывает 1811-1816 гг., упоминается Бородинское сражение 1812 г., после которого умирает главный герой Владимир;

«Гробовщик»: сообщается, что главный герой «в 1799 г. запродал первый свой гроб, и еще сосновый за дубовый»,

«Станционный смотритель»»: сообщается, что в 1816 г. Дуне 14 лет, в дальнейшем расчет времени действия может проводиться с учетом этой даты;

«Барышня-крестьянка»: в начале повести мы узнаем, что старший Берестов живет в деревне с 1797 г.

Движение от трагикомедии («Скупой рыцарь») к вселенской трагедии («Пир во время чумы»). Мир в итоге предстает как «юдоль страданий».

Движение от трагедии («Выстрел») к комедии с переодеваниями и веселой неразберихой («Барышня-крестьянка»). Мир постепенно окрашивается все более яркими красками и воспринимается оптимистически.

«Маленькие трагедии».

В цикле «маленьких трагедий», состоящем из четырех произведений, отчетливо прослеживается тенденция к нарастанию трагичности происходящего, конфликт из вполне земного, разворачивающегося между конкретными людьми, превращается в обобщенный, универсальный конфликт.

Сюжет. В рукописи имеется авторская пометка «Сцены из Ченстоновой трагикомедии The Covetous Knight». Эта пометка – не что иное как мистификация (у английского писателя Шенстона подобной пьесы никогда не было). «Скупой рыцарь написан Пушкиным самостоятельно, однако с использованием известного «бродячего сюжета» о скупце, который представлен во многих произведениях европейской литературы.

Конфликт.Старый барон (воплощенная скупость) – его сын Альбер (воплощенная расточительность).

Характеры обобщены, скупость и расточительность являются личностными доминантами.

Причина конфликта – борьба за наследство. Конфликт носит приземленный характер.

Финал. Трагический финал, связанный со смертью старого барона, смягчается смехотворностью фигуры Скупого и положительным исходом событий в восприятии Альбера, который наконец-то добирается до батюшкиного наследства и имеет возможность ни в чем себя не стеснять.

Сюжет. В основу сюжета положен бытовавший в Европе слух о том, что гениальный музыкант Моцарт умер неестественной смертью. Доказательств данной версии не существовало, однако тема отравления в XIX в. в светских кругах муссировалась весьма активно.

Крнфликт. Моцарт (гений) – Антонио Сальери (труженик).

Герои являются реальными людьми, однако мало индивидуализированы в плане сходства с прототипами и скорее воплощают в себе обобщенные типы гения и трудолюбивой посредственности.

Причина конфликта – зависть посредственности по отношению к гению, которому все дается «само собой». Зависть замаскирована под идею всеобщего равенства и справедливости воздаяния «по труду».

Сюжет. Основой сюжета стала испанская легенда о Доне Жуане (Хуане), которая претерпела многократные обработки и в европейской литературе представлена произведениями таких известных авторов, как Тирсо де Молина, Ж.-Б. Мольер, Дж. Г. Байрон, Э. Т. А. Гофман и пр.

Дон Гуан – статуя Командора.

Дон Гуан – обобщенный образ человека, пользующегося успехом у женщин, своеобразного «гения любви». Статуя Командора воплощает в себе волю высших сил, это мистическая сущность

Причина конфликта – нарушения Доном Гуаном моральных норм (ухаживание за овдовевшей Донной Анной, в смерти мужа которой он виновен). В то же время можно говорить о нарушении Доном Гуаном своеобразного равновесия, принципа справедливости – Дон Гуан не знает неудач с женщинами, тогда как многие мужчины вынуждены терпеть фиаско.

Трагедия связана с одной из песен поэмы Джона Вильсона «Чумной город» (1816), где речь идет о лондонской чуме 1665 г. Сам сюжет Люди – чума.

Образы людей обобщены предельно, проигнорированы детали их внешности, биографические подробности – это «люди вообще». Чума – абстрактная, слепая сила, поражающая людей случайным образом.

Причина конфликта отсутствует, люди гибнут немотивированно, все без разбору, независимо от их поведения в прошлом и настоящем.

Финал представляет собой апогей вселенской трагедии – показана бессмысленная гибель сотен и тысяч людей, чья вина сомнительна, но смерть несомненна. По сути, автором ставится вопрос о справедливости мироустройства как такового.

«Повести Белкина».

Цикл из пяти повестей объединен фигурой Ивана Петровича Белкина, который, однако, не является действующим лицом, а выступает в качестве «собирателя» историй.

1. Пушкин играет роль издателя;

2. И. П. Белкин – собиратель.

3. Биография Белкина изложена в предисловии «От издателя» от лица помещика с. Ненарадово.

4. Каждая из пяти повестей была в свое время поведана Белкину одним из четырех рассказчиков, ссылки на которых даются в примечании к предисловию: «Смотритель» рассказан титулярным советником А. Г. Н., «Выстрел» подполковником И. Л. П., «Гробовщик» приказчиком Б. В., «Метель» и «Барышня» девицей К. И. Т.

В «Повестях» мы наблюдаем движение от пессимистического восприятия мира к оптимистическому, обратное тому, что имело место в «Маленьких трагедиях». Кроме того, при характеристике конфликта следует отметить, что в четырех из пяти повестей он имеет устоявшуюся форму «треугольника», и одна из вершин треугольника неизбежно исчезает. Конфликт в первых двух повестях существует на самом деле, в занимающей срединное положение повести «Гробовщик» представлены два конфликта – реальный и пригрезившийся герою, и в двух последних повестях конфликта как такового нет, он существует только в воображении персонажей и легко развеивается при столкновении с реальностью.

название

конфликт

причина конфликта

финал

Сильвио – граф Б. – Маша (жена графа)

Причина конфликта – зависть Сильвио к графу; конфликт существует на самом деле, потому что порождающая его неприязнь – не фикция, а реальность.

Исход повести трагичен – Сильвио погибает в Греции, участвуя в восстании; граф опозорен в своих собственных глазах, потому что во время дуэли отдал всю инициативу Сильвио; спокойствие его жены нарушено неожиданным визитом незнакомца, пытавшегося застрелить графа.

Благополучное разрешение конфликта было изначально невозможно. Необходимым условием такого разрешения становилась смерть одного из участников «треугольника» - самого Сильвио, графа или жены графа (в таком случае у Сильвио исчезал повод для зависти, ибо граф оказывался глубоко несчастным человеком).

Владимир – Марья Гавриловна – Бурмин

Причина конфликта – нежелание родителей благословить детей на брак; конфликт существует на самом деле, родители запрещают венчание, из-за этого Марье Гавриловне и Владимиру приходится венчаться тайно. Из-за метели Владимир опаздывает в церковь, а Марью Гавриловну к этому времени успевают по ошибке обвенчать с проезжавшим мимо и тоже заплутавшим офицером.

Исход трагичен – брак не состоялся по причине ошибки, Владимир уезжает на войну с Наполеоном и там погибает. Есть своеобразный просвет –Марья Гавриловна встречает того человека, с которым ее обвенчали по ошибке, и не просто встречает, а оказывается, что она в него влюблена, как и он в нее, и их ожидает счастливая совместная жизнь.

Невозможно благополучное разрешение конфликта: завязавшийся узел может быть разрублен только со смертью одного из героев (муж Марьи Гавриловны сразу после венчания исчез, расторгнуть брак невозможно, заключить повторный с Владимиром - тоже).

«Гробовщик» (сентябрь 1830)

Двойной конфликт: истинное столкновение сочетается с вымышленным.

Истинный конфликт: ссора гробовщика Адриана Прохорова и немцев-мастеровых на празднике.

Вымышленный конфликт: столкновение гробовщика и покойников, его бывших клиентов.

Причина конфликта в действительности - недостаточная почтительность немцев-мастеровых к ремеслу гробовщика; конфликт разгорается на самом деле.

Причина вымышленного конфликта – желание покойников рассчитаться с гробовщиком, который организовывал их похороны и наживался на этом; столкновение привиделось гробовщику во сне.

Во сне конфликт разрешается трагически, мертвецы являются в дом к гробовщику и задавливают его своей массой. Благополучный исход невозможен, потому что покойники – существа из другого мира, их мотивы и действия мало поддаются истолкованию и тем более управлению. Исход трагичен, конфликт может быть разрешен только со смертью гробовщика.

В реальности конфликт имеет благополучное разрешение, гробовщик готов простить своих обидчиков, потому что оскорбление казалось серьезным только в состоянии опьянения. Исход комичен – на следующий день после ссоры герой просыпается, вспоминает привидевшийся ему жуткий сон и понимает, что на самом деле ничего страшного не произошло. Смерть кого-либо из героев для разрешения конфликта не требуется.

Самсон Вырин – его дочь Дуня – гусар Минский

Причина конфликта – мнимое предательство Минского по отношению к Дуне, за которое Вырин хочет отомстить соблазнителю своей дочери; конфликт существует только в воображении Вырина, потому что на самом деле Минский женится на Дуне и вовсе не думает ее бросать.

Исход оптимистичен – Минский женился на Дуне, у них трое детей; трагическую ноту вносит в сюжет смерть Самсона Вырина, но это смерть случайная, она не требуется для разрешения конфликта.

Акулина – Лиза Муромская – Алексей Берестов

Причина конфликта – любовь Алексея к крестьянке Акулине и необходимость жениться на Лизе Муромской; конфликт существует только в воображении Алексея, который до определенного момента не знает, что Лиза и Акулина – одно и то же лицо.

Исход оптимистичен – Алексей узнает, что Лиза и Акулина – одно лицо, он с готовностью теперь вступает в брак; в повести представлен комический образ «смерти» крестьянки Акулины, которая сливается с образом дворянки Лизы и исчезает как самостоятельная личность.

Вторая Болдинская осень (1833).

Наряду с первой Болдинской осенью, пользующейся широкой известностью, в биографии Пушкина выделяется еще один период с тем же названием – так называемая вторая Болдинская осень 1833 г. В 1833 г. Пушкин провел в Болдине примерно полтора месяца – с начала сентября до середины октября (он вернулся в Петербург 20 октября). Он завернул в Болдино на обратном пути из путешествия по Оренбургской и Казанской губерниям, где искал информацию о восстании Пугачева. В этот раз результаты пребывания в имении тоже оказались достаточно впечатляющими – Пушкин завершил работу над «Историей Пугачева», написал поэмы «Медный всадник» и «Анджело», а также несколько сказок - «Сказку о рыбаке и рыбке», «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях» - и несколько стихотворений.

10.Творчество А.С. Пушкина периода Болдинской осени. (ЕЩЁ К 10 - ОМУ)

Болдинская осень (1830)

Весной 1829 года Пушкин получает согласие на брак с Н.Н.Гончаровой. Летом 1830 года поэт приехал в Болдино, чтобы войти во владение имением. Там ему пришлось пробыть не месяц, как предполагалось, а целых три: началась эпидемия холеры.

Вынужденное пребывание в Болдине отмечено невиданным взлетом пушкинского гения. Он закончил роман «Евгений Онегин», написал «Повести Белкина», «Историю села Горюхина», несколько небольших драматических произведений, названных им «маленькими трагедиями», народно-лирическую драму «Русалка», поэму «Домик в Коланне», «Сказку о попе и работнике его Балде» и несколько лирических стихотворений.

Известный доносчик и агент Ф.Б. Вулгарин в 1830 году опубликовал фельетон, в котором утверждал, что Пушкин «в своих сочинениях не обнаружил не одной высокой мысли, ни одного возвышенного чувства, ни одной полезной истины…». В журналах пишут об упадке его таланта, обвиняют в подражательстве, бессовестно клевещут на него и унижают его человеческое достоинство.

Травля началась. Пушкин принял вызов. Он не мог не ответить на наглые выпады журналистов, а правительство в свою очередь не упускало случая, чтобы не напомнить поэту о своем недоверии. Все это определяло отношение поэта к русской жизни николаевского царствования.

Лирика Пушкина в Болдинскую осень достигает невиданных идейно-художественных высот.

Период творчества - Болдинская осень

Выехав из Москвы 31 августа, Пушкин 3 сентября приехал в Болдино. Он рассчитывал за месяц управиться с делами по введению во владение выделенной отцом деревней, заложить ее и вернуться в Москву, чтобы справить свадьбу. Ему было немного досадно, что за этими хлопотами пропадет осень - лучшее для него рабочее время: «Осень подходит. Это любимое мое время - здоровье мое обыкновенно крепнет - пора моих литературных трудов настает - а я должен хлопотать о приданом (у невесты приданого не было. Пушкин хотел венчаться без приданого, но тщеславная мать Натальи Николаевны не могла этого допустить, и Пушкину пришлось самому доставать деньги на приданое, которое он якобы получал за невестой.- Ю. Л.) да о свадьбе, которую сыграем Бог весть когда. Всё это не очень утешно. Еду в деревню, Бог весть, буду ли там иметь время заниматься и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь, кроме эпиграмм ja Каченовского».

Пушкин был атлетически сложен, хотя и невысок ростом, физически крепок и вынослив, обладал силой, ловкостью и крепким здоровьем. Он любил движение, езду верхом, шумную народную толпу, многолюдное блестящее общество. Но любил он и полное уединение, тишину, отсутствие докучных посетителей. Весной и в летнюю жару его томили излишнее возбуждение или вялость. По привычкам и физическому складу он был человеком севера - любил холод, осенние свежие погоды, зимние морозы. Осенью он чувствовал прилив бодрости. Дождь и слякоть его не пугали: они не мешали прогулкам верхом - единственному развлечению в это рабочее время - и поддерживали горячку поэтического труда. «...Осень чудная,- писал он Плетневу,- и дождь, и снег, и по колено грязь». Перспектива потерять для творчества это заветное время настраивала его раздражительно. Дело было не только в том, что тяжелый 1830 год сказывался утомлением: петербургская жизнь с суетой литературных схваток отнимала силы и не оставляла времени для работы над творческими замыслами - а их накопилось много, они заполняли и голову, и черновые тетради поэта. Он чувствовал себя «артистом в силе», на вершине творческой полноты и зрелости, а «времени» заниматься и «душевного спокойствия, без которого ничего не произведешь», не хватало. Кроме того, осенний «урожай» стихов был основным источником существования на весь год. Издатель и друг Пушкина Плетнев, следивший за материальной стороной пушкинских изданий, постоянно и настойчиво ему об этом напоминал. Деньги были нужны. С ними была связана независимость - возможность жить без службы, и счастье - возможность семейной жизни. Пушкин из Болдина писал с шутливой иронией Плетневу: «Что делает Дельвиг, видишь ли ты его. Скажи ему, пожалуйста, чтоб он мне припас денег; деньгами нечего шутить; деньги вещь важная - спроси у Канкрина (министр финансов.- Ю. Л.) и у Булгарина». Работать было необходимо, работать очень хотелось, но обстоятельства складывались так, что, по всей видимости, работа не должна была удасться. \ Пушкин приехал в Болдино в подавленном настроении. Не случайно первыми стихотворениями этой осени были одно из самых тревожных и напряженных стихотворений Пушкина «Бесы» и отдающая глубокой усталостью, в которой даже надежда на будущее счастье окрашена в меланхолические тона, «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье...»). Однако настроение скоро изменилось; все складывалось к лучшему: пришло «прелестное» письмо от невесты, которое «вполне успокоило»: Наталья Николаевна соглашалась идти замуж и без приданого (письмо, видимо, было нежным - оно до нас не дошло), канцелярская канитель была полностью передоверена писарю Петру Кирееву, но покинуть Болдино оказалось невозможным: «Около меня Колера Морбус (cholera morbus - медицинское наименование холеры.- Ю. Л. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает» (в письме невесте он называл холеру более нежно, в соответствии с общим тоном письма: «Очень миленькая особа» - XIV, 112, 111 и 416). Однако холера мало тревожила Пушкина - напротив, она сулила длительное пребывание в деревне. 9 сентября он осторожно пишет невесте, что задержится дней на двадцать, но в тот же день Плетневу,- что приедет в Москву «не прежде месяца». И с каждым днем, поскольку эпидемия вокруг усиливается, срок отъезда все более отодвигается, следовательно, увеличивается время для поэтического труда. Он твердо верит, что Гончаровы не остались в холерной Москве и находятся в безопасности в деревне,- причин для беспокойства нет, торопиться ехать незачем. Только что оглядевшись в Болдине, 9 сентября он пишет Плетневу: «Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает... <...> Ах, мой милый! что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, сиди пиши дома сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов».

В болдинском уединении есть еще одно для Пушкина очарованье; оно совсем не мирное: рядом таится смерть, кругом ходит холера. Чувство опасности электризует, веселит и дразнит, как двойная угроза (чумы и войны) веселила и возбуждала Пушкина в его недавней - всего два года назад - поездке под Арзрум в действующую армию. Пушкин любил опасность и риск. Присутствие их его волновало и будило творческие силы. Холера настраивает на озорство: «...я бы хотел переслать тебе проповедь мою здешним мужикам о холере; ты бы со смеху умер, да не стоишь ты этого подарка» (XIV, 113),- писал он Плетневу. Содержание этой проповеди сохранилось в мемуарной литературе. Нижегородская губернаторша А. П. Бутурлина спрашивала Пушкина о его пребывании в Болдине: «Что же вы делали в деревне, Александр Сергеевич? Скучали?» - «Некогда было, Анна Петровна. Я даже говорил проповеди».- «Проповеди?» - «Да, в церкви, с амвона. По случаю холеры. Увещевал их. «И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!»

Однако возбуждала не только опасность болезни и смерти. И слова, написанные тут же в Болдине:

Всё, всё, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья,

хотя и касаются непосредственно «дуновенья Чумы», упоминают также «упоение в бою, / И бездны мрачной на краю».

После подавления европейских революций 1820-х гг. и разгрома декабрьского восстания в Петербурге над Европой нависла неподвижная свинцовая туча реакции. История, казалось, остановилась. Летом 1830 г. эта тишина сменилась лихорадочными событиями.

Атмосфера в Париже неуклонно накалялась с того момента, как в августе 1829 г. король Карл X призвал к власти фанатического ультрароялиста графа Полиньяка. Даже умеренная палата депутатов, существовавшая во Франции на основании хартии, которая была утверждена союзниками по антинаполеоновской коалиции и возвращала власть Бурбонам, вступила в конфликт с правительством. Пушкин, находясь в Петербурге, с напряженным вниманием следил за этими событиями. Распространение французских газет в России было запрещено, но Пушкин получал их через свою приятельницу Е. М. Хитрово, а также черпал информацию из дипломатических каналов, от мужа дочери последней - австрийского посла графа Фикельмона. Осведомленность и политическое чутье Пушкина были настолько велики, что позволяли ему с большой точностью предсказывать ход политических событий. Так, 2 мая 1830 г. он, обсуждая в письме к Вяземскому планы издания в России политической газеты, приводит примеры будущих известий о том, «что в Мексике было землетрясение, и что Камера депутатов закрыта до сентября» (XIV, 87). Действительно, 16 мая Карл X распустил палату.

26 июля король и Полиньяк совершили государственный переворот, отменив конституцию. Были опубликованы 6 ордонансов, уничтожены все конституционные гарантии, избирательный закон изменен в более реакционную сторону, а созыв новой палаты назначался, как и предсказывал Пушкин, на сентябрь. Париж ответил на это баррикадами. К 29 июля революция в столице Франции победила, Полиньяк и другие министры были арестованы, король бежал.

Пушкин отправился в Москву 10 августа 1830 г. в одной карете с П. Вяземским, а приехав, поселился в его доме. В это время у них произошел характерный спор на бутылку шампанского: Пушкин считал, что Полиньяк попыткой переворота совершил акт государственной измены и должен быть приговорен к смертной казни, Вяземский утверждал, что этого делать «не должно и не можно» по юридическим и моральным соображениям. Пушкин уехал в деревню, так и не зная окончания дела (Полиньяк был в конце концов приговорен к тюремному заключению), и 29 сентября запрашивал из Болдино Плетнева: «Что делает Филипп (Луи-Филипп - возведенный революцией новый король Франции.- Ю. Л.) и здоров ли Полиньяк» (XIV, 113) - и даже в письме невесте интересовался, «как поживает мой друг Полиньяк» (уж Наталье Николаевне было много дела до французской революции!).

Между тем революционные потрясения волнами стали распространяться от парижского эпицентра: 25 августа началась революция в Бельгии, 24 сентября в Брюсселе было сформировано революционное правительство, провозгласившее отделение Бельгии от Голландии; в сентябре начались беспорядки в Дрездене, распространившиеся позже на Дармштадт, Швейцарию, Италию. Наконец, за несколько дней до отъезда Пушкина из Болдина началось восстание в Варшаве. Порядок Европы, установленный Венским конгрессом, трещал и распадался. «Тихая неволя», как назвал Пушкин в 1824 г. мир, который предписали монархи, победившие Наполеона, народам Европы, сменялась бурями.

Беспокойный ветер дул и по России.

Эпидемии в истории России часто совпадали со смутами и народным движением. Еще были живы люди, которые помнили московский чумный бунт 1771 г., явившийся прямым прологом к восстанию Пугачева. Не случайно именно в холерный 1830 г. тема крестьянского бунта впервые появилась в пушкинских рукописях и в стихотворениях шестнадцатилетнего Лермонтова («Настанет год, России черный год...»).

Известия о холере в Москве вызвали энергичные меры правительства. Николай I, проявив решительность и личное мужество, прискакал в охваченный эпидемией город. Для Пушкина этот жест получил символическое значение: он увидел в нем соединение смелости и человеколюбия залог готовности правительства не прятаться от событий, не цепляться за политические предрассудки, а смело пойти навстречу требованиям момента. Он ждал реформ и надеялся на прощение декабристов. Вяземскому он писал: «Каков государь? молодец! того и гляди, что наших каторжников простит - дай Бог ему здоровье» (XIV, 122). В конце октября Пушкин написал стихотворение «Герой», которое тайно ото всех переслал Погодину в Москву с просьбой напечатать «где хотите, хоть в Ведомостях - но прошу вас и требую именем нашей дружбы не объявлять никому моего имени. Если московская цензура не пропустит ее, то перешлите Дельвигу, но также без моего имени и не моей рукой переписанную...». Стихотворение сюжетно посвящено Наполеону: величайшим деянием его поэт считает не военные победы, а милосердие и смелость, которые он якобы проявил, посетив чумный госпиталь в Яффе. И тема и дата под стихотворением намекали на приезд Николая I в холерную Москву. Этим и была обусловлена конспиративность публикации: Пушкин боялся и тени подозрения в лести - открыто высказывая свое несогласие с правительством, он предпочитал одобрение выражать анонимно, тщательно скрывая свое авторство.

Однако стихотворение имело и более общий смысл: Пушкин выдвигал идею гуманности как мерила исторического прогресса. Не всякое движение истории ценно - поэт принимает лишь такое, которое основано на человечности. «Герой, будь прежде человек»,- писал он в 1826 г. в черновиках «Евгения Онегина». Теперь эту мысль поэт высказал печатно и более резко:

Оставь герою сердце! Что же

Он будет без него? Тиран...

Соединение тишины и досуга, необходимых для раздумий, и тревожного и веселого напряжения, рождаемого чувством приближения грозных событий, выплеснулось неслыханным даже для Пушкина, даже для его «осенних досугов», когда ему бывало «любо писать», творческим подъемом. В сентябре были написаны «Гробовщик» и «Барышня-крестьянка», завершен «Евгений Онегин», написана «Сказка о попе и работнике его Балде» и ряд стихотворений. В октябре - «Метель», «Выстрел», «Станционный смотритель», «Домик в Коломне», две «маленькие трагедии» - «Скупой рыцарь» и «Моцарт и Сальери», писалась и была сожжена десятая глава «Евгения Онегина», создано много стихотворений, среди них такие, как «Моя родословная», «Румяный критик мой...», «Заклинание», ряд литературно-критических набросков. В ноябре - «Каменный гость» и «Пир во время чумы», «История села Горюхина», критические статьи. В Болдинскую осень пушкинский талант достиг полного расцвета.

В Болдине Пушкин чувствовал себя свободным как никогда (парадоксально - эта свобода обеспечивалась теми 14-ю карантинами, которые преграждали путь к Москве, но и отделяли от «отеческих» попечений и дружеских советов Бенкендорфа, от назойливого любопытства посторонних людей, запутанных сердечных привязанностей, пустоты светских развлечений). Свобода же для него всегда была - полнота жизни, ее насыщенность, разнообразие. Болдинское творчество поражает свободой, выражающейся, в частности, в нескованном разнообразии замыслов, тем, образов.

Разнообразие и богатство материалов объединялись стремлением к строгой правде взгляда, к пониманию всего окружающего мира. Понять же - для Пушкина означало постигнуть скрытый в событиях их внутренний смысл. Не случайно в написанных в Болдине «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы» Пушкин обратился к жизни со словами:

Я понять тебя хочу,

Смысла я в тебе ищу.

Смысл событий раскрывает история. И Пушкин не только за письменным столом окружен историей, не только тогда, когда обращается к разным эпохам в «маленьких трагедиях» или анализирует исторические труды Н. Полевого. Он сам живет, окруженный и пронизанный историей. А. Блок видел полноту жизни в том, чтобы

Смотреть в глаза людские,

И пить вино, и женщин целовать,

И яростью желаний полнить вечер,

Когда жара мешает днем мечтать,

И песни петь! И слушать в мире ветер!

(«О смерти», 1907)

Последний стих мог бы быть поставлен эпиграфом к болдинской главе биографии Пушкина.

В Болдине было закончено значительнейшее произведение Пушкина над которым он работал семь с лишним лет,- «Евгений Онегин». В нем Пушкин достиг еще неслыханной в русской литературе зрелости художественного реализма. Достоевский назвал «Евгения Онегина» поэмой «осязательно реальной, в которой воплощена настоящая русская жизнь с такою творческою силой и с такою законченностию, какой и не бывало до Пушкина, да и после его, пожалуй». Типичность характеров сочетается в романе с исключительной многогранностью их обрисовки. Благодаря гибкой манере повествования, принципиальному отказу от односторонней точки зрения на описываемые события, Пушкин преодолел разделение героев на «положительных» и «отрицательных». Это имел в виду Белинский, отмечая, что, благодаря найденной Пушкиным форме повествования, «личность поэта» «является такою любящею, такою гуманною».

Если «Евгений Онегин» подводил черту под определенным этапом поэтической эволюции Пушкина, то «маленькие трагедии» и «Повести Белкина» знаменовали начало нового этапа. В «маленьких трагедиях» Пушкин в острых конфликтах раскрыл влияние кризисных моментов истории на человеческие характеры. Однако и в истории, как и в более глубоких пластах человеческой жизни, Пушкин видит мертвящие тенденции, находящиеся в борении с живыми, человеческими, полными страсти и трепета силами. Поэтому тема застывания, затормаживания, окаменения или превращения человека в бездушную вещь, страшную своим движением еще больше, чем неподвижностью, соседствует у него с оживанием, одухотворением, победой страсти и жизни над неподвижностью и смертью.

«Повести Белкина» были первыми законченными произведениями Пушкина-прозаика. Вводя условный образ повествователя Ивана Петровича Белкина и целую систему перекрестных рассказчиков, Пушкин проложил дорогу Гоголю и последующему развитию русской прозы.

После многократных неудачных попыток Пушкину удалось наконец 5 декабря вернуться в Москву к невесте. Дорожные впечатления его были невеселыми. 9 декабря он писал Хитрово: «Народ подавлен и раздражен. 1830-й г.- печальный год для нас!».

Размышления над обстоятельствами Болдинской осени подводят к не лишенным интереса заключениям. В 1840-х гг. в литературе получила распространение исключительно плодотворная идея определяющего воздействия окружающей среды на судьбу и характер отдельной человеческой личности. Однако у каждой идеи есть оборотная сторона: в повседневной жизни среднего человека она обернулась формулой «среда заела», не только объяснявшей, но и как бы извинявшей господство всесильных обстоятельств над человеком, которому отводилась пассивная роль жертвы. Интеллигент второй половины XIX в. порой оправдывал свою слабость, запой, духовную гибель столкновением с непосильными обстоятельствами. Размышляя над судьбами людей начала XIX в., он, прибегая к привычным схемам, утверждал, что среда была более милостивой к дворянскому интеллигенту, чем к нему - разночинцу.

Судьба русских интеллигентов-разночинцев была, конечно, исключительно тяжела, но и судьба декабристов не отличалась легкостью. А между тем никто из них - сначала брошенных в казематы, а затем, после каторги, разбросанных по Сибири, в условиях изоляции и материальной нужды - не опустился, не запил, не махнул рукой не только на свой душевный мир, свои интересы, но и на свою внешность, привычки, манеру выражаться.

Декабристы внесли огромный вклад в культурную историю Сибири: не среда их «заедала» - они переделывали среду, создавая вокруг себя ту духовную атмосферу, которая была им свойственна. Еще в большей мере это можно сказать о Пушкине: говорим ли мы о ссылке на юг или в Михайловское или о длительном заточении в Болдине, нам неизменно приходится отмечать, какое благотворное воздействие оказали эти обстоятельства на творческое развитие поэта. Создается впечатление, что Александр I, сослав Пушкина на юг, оказал неоценимую услугу развитию его романтической поэзии, а Воронцов и холера способствовали погружению Пушкина в атмосферу народности (Михайловское) и историзма (Болдино). Конечно, на самом деле все обстояло иначе: ссылки были тяжким бременем, заточение в Болдине, неизвестность судьбы невесты могли сломать и очень сильного человека. Пушкин не был баловнем судьбы. Разгадка того, почему сибирская ссылка декабриста или скитания Пушкина кажутся нам менее мрачными, чем материальная нужда бедствующего по петербургским углам и подвалам разночинца середины века, лежит в активности отношения личности к окружающему: Пушкин властно преображает мир, в который его погружает судьба, вносит в него свое душевное богатство, не дает «среде» торжествовать над собой. Заставить его жить не так, как он хочет, невозможно. Поэтому самые тяжелые периоды его жизни светлы - из известной формулы Достоевского к нему применима лишь часть: он бывал оскорблен, но никогда не допускал себя быть униженным.

Через несколько месяцев после создания стихотворения «К вельможе» прославленной болдинской осенью 1830 г. в творчестве Пушкина произошел коренной перелом - окончательный отказ от романтических представлений о действительности, романтических иллюзий и в связи с этим переход от «шалуньи-рифмы» к «суровой прозе», перелом, предчувствием которого были исполнены упоминавшиеся выше заключительные строфы шестой главы «Евгения Онегина» и который исподволь подготовлялся и вызревал в его творческом сознании.

Приехав ненадолго для устройства имущественных дел в связи с предстоящей женитьбой в родовую нижегородскую вотчину, село Болдино, Пушкин неожиданно, из-за вспыхнувшей холерной эпидемии, вынужден был пробыть здесь около трех месяцев.

Как в 1824-1825 гг. в Михайловском, Пушкин снова очутился в глухой русской деревне, в еще более полном одиночестве и еще более тесном соприкосновении с простым народом, вдали от столичной неволи, от Бенкендорфа и его жандармов, от продажных журналистов вроде Булгарина, от светской «черни». И поэт, говоря его собственными словами, встрепенулся, «как пробудившийся орел». Накапливавшаяся за годы относительного творческого затишья громадная внутренняя энергия, то и дело дававшая себя знать в непрестанно сменявших друг друга многочисленных замыслах, планах, набросках, не доводимых Пушкиным до конца и остававшихся под спудом в его рабочих тетрадях, вдруг и разом вырвалась наружу. И это получило силу грандиозного творческого взрыва - по количеству, разнообразию и качеству созданных в этот кратчайший срок произведений, - беспримерного во всей мировой литературе.

Из лирических произведений болдинской осенью 1830 г. было написано около тридцати стихотворений, среди которых такие величайшие создания, как «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье...»), любовные стихотворения - «Прощание», «Заклинание» и в особенности «Для берегов отчизны дальной...», такие, как «Герой», «Бесы», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы». Поражает широчайший тематический диапазон лирики болдинского периода: от проникновенного любовного стихотворения («Для берегов отчизны дальной...») до бичующего социального памфлета («Моя родословная»), от философского диалога на большую этическую тему («Герой») до антологической миниатюры («Царскосельская статуя», «Труд» и др.), до веселой шутки («Глухой глухого звал...»), до меткой и злой эпиграммы. Этому соответствует и исключительное разнообразие жанров и стихотворных форм: элегия, романс, песня, сатирический фельетон, монолог, диалог, отрывок в терцинах, ряд стихотворений, написанных гекзаметром, и т. д.

Лирика этих месяцев, как и все «болдинское» творчество Пушкина, с одной стороны, завершает целый большой период творческого развития поэта, с другой - знаменует выход его на принципиально новые пути, по которым десятилетия спустя пойдет передовая русская литература.

Особенно новаторский характер носит небольшое стихотворение «Румяный критик мой...», при жизни Пушкина не печатавшееся и столь смутившее редакторов посмертного издания его сочинений, что они придали ему (возможно, и по цензурным соображениям) смягчающее заглавие «Каприз». Действительно, в этом стихотворении, представляющем собой как бы лирическую параллель к одновременно написанной «Истории села Горюхина», поэт начисто смывает все идиллические краски с изображения деревенской крепостной действительности, дает образец такого трезвого, сурового реализма, который прямо предваряет поэзию Некрасова.

Твою любовь воспоминать.

Основной темой болдинской «любовной трилогии» является характерная для любовных элегий тема расставания, разлуки. Но эта обычная для такого жанра тема по-новому раскрывается в болдинских элегиях Пушкина.

Среди стихотворений, продиктованных впечатлением настоящего, отметим стихотворения, не без основания, причисленные Д.И. Овсянико-Куликовским к «искусственной лирике» и подсказанные различными впечатлениями жизни – встречами, знакомствами, наблюдениями или книгами, произведениями, недавно вышедшими в свет («Стамбул гяуры нынче славят…», «На перевод Илиады», «Пью за здравие Мери…»). Эти стихи свидетельствуют о драматургическом даре поэта, его способности говорить речи и петь песни от имени лиц различной национальности, социального положения, разного возраста.

Отличной чертой многих болдинских стихотворений Пушкина является не только оригинальность содержания, но и композиционное своеобразие. Некоторые из них, написанные в форме монологов, резко отличаются от монологов любовных не только наличием в них повествования, но и контрастными лирическими интонациями.

Ни одно из бесцензурных и «тайных» стихотворений Пушкина не имеет столь пространной истории и столь разнообразных вариантов печатного текста, как «Моя родословная». Известно больше шести десятков текстов (копий и публикаций), но их, несомненно, было гораздо больше, и читающая Россия знала «Мою родословную» задолго до ее появления в печати.

Стихотворение «Герой» написано под впечатлением известий о приезде царя Николая I в Москву, где свирепствовала холера, но рассказано в нем о Наполеоне. Что заставило поставить в связь эти имена? Не только схожесть внешних поступков: приезд Николая в холерную Москву и посещение Наполеоном чумного госпиталя. Стихотворение написано в первое десятилетие после смерти Наполеона, когда в русском обществе живо обсуждался вопрос об исторической роли Наполеона – о случайности или не случайности его величия и падения. По мнению Фридмана, миф о Наполеоне «Пушкину понадобился для того, чтобы радикально оторвать идеального героя от дурной повседневности».

В «Герое» приковывают внимание и заглавие стихотворения, и эпиграф («Что есть истина?»), и прежде всего образы собеседников.

В отличие от большинства других стихотворных диалогов, в которых поэт беседует с лицами чуждыми и враждебными ему (чиновник, книгопродавец, толпа), и которые построены на взаимном непонимании, на споре, на конфликте, в «Герое», при некотором расхождении в мнениях, между собеседниками нет непонимания.

Поэт вовсе не противопоставляет легенду историческому материалу, он не защищает апокрифический рассказ о Наполеоне. По этому вопросу он не спорит ни с другом, ни с историком, он защищает и отстаивает право на мечту о героизме, на мечту о Человеке, о его высоком назначении, о нормах его социального поведения.

3. «Маленькие трагедии»

В отличие от болдинских повестей, изучение которых в целом мало привлекало внимание исследователей, болдинской драматургии – как всему циклу, так и отдельным произведениям этого цикла – посвящена огромная литература.

Насыщенность драм Пушкина глубокими мыслями, разносторонность в изображении характеров, лаконизм сцен, наличие кульминационных моментов в развитии действия, малое число действующих лиц – таковы внешние особенности «маленьких трагедий», на которые обычно указывают все исследователи.

Известно высказывание К.С. Станиславского о том, что в «маленьких трагедиях» внешнего действия почти нет. Все заключается во внутреннем действии.

Неизвестно, какие замечания собирался сделать или сделал Жуковский, но, оценивая произведения Пушкина, как «пакости», Жуковский, несомненно, имел в виду их сюжетную основу, которая не могла шокировать его. Но одновременно называя «их прелестными», он имел в виду художественную обоснованность самих «пакостей», т.е. мастерство драматургического разрешения их.

Всем этим пьесам, построенным на остроконфликтных сюжетах, присуща одна особенность. Конфликты, развиваемые в определенную эпоху, в конкретных странах, в то же время являются здесь условно-конкретными.

Изучение человека в самых неодолимых его страстях, в крайних и самых потаенных выражениях его противоречивой сущности – вот что больше всего интересует Пушкина, когда он начинает работу над маленькими трагедиями. Неудивительно, что драматические опыты Пушкина заключают в себе не столько ответы, сколько вопросы. Это и делает их не только родом художественных изучений, но и истинно трагическими произведениями философско-психологического содержания.

3.1. «Скупой рыцарь»

В «Скупом рыцаре» Пушкина развиваются сцены высокой трагедии, но в то же время эту пьесу можно отнести и к комедиям.

В центре трагедии Пушкина – образ барона, скупого рыцаря, показанного не в духе Мольера, а в духе Шекспира. В бароне все основано на противоречиях, в нем соединяется несоединимое: скупой – рыцарь; рыцарем овладевает иссушающая его страсть к деньгам; и вместе с тем у него есть что-то от поэта.

Слава золоту у барона – как слава любви. Это противоестественно, но это становится возможным благодаря тому, что барон тянется к деньгам не просто как скряга, а как жаждущий власти. Деньги становятся символом власти, и оттого они для барона так особенно сладостны. Это трагедия не только пушкинского времени. Она особенно актуальна для сегодняшнего дня, поэтому востребована и у современных читателей.

3.2. «Моцарт и Сальери»

Первоначально Пушкин собирался назвать свою трагедию «Зависть», но затем отбросил это намерение. Такое название, очевидно, не отвечало бы пушкинскому художественному принципу. Но это название соответствовало содержанию трагедии в том смысле, что Пушкин действительно поставил в ней задачей исследовать зависть как страсть одновременно и низменную, и великую, много в жизни решающую.

Трагедия начинается с монолога Сальери – патетического, богатого не только чувством, но и мыслью. Сальери для Пушкина – главный предмет художественного исследования, он и есть живое воплощение страсти - зависти. Именно в нем заключено то, что так трудно и так необходимо понять, разгадать, раскрыть, именно с ним связана напряженность художественного поиска и соответственно движение сюжета трагедии. В чем тайна этой страсти, когда она не мелкая, не заурядная, а исходит от личности, способной заинтересовать и даже на какой-то миг вызвать к себе сочувствие, - вот тот вопрос, который ставится Пушкиным в его трагедии и который воплощен в характере Сальери.

Имя Моцарта стало нарицательным по отношению к гению особого склада, сочетающему глубокие, созидательные творческие силы с внутренней свободой и гармонией, с беззаботным восприятием жизни, с детской доверчивостью к людям.

Разумеется, герои в трагедии Пушкина отнюдь не уравниваются в их нравственной и человеческой ценности. Мыслью о назначении человека одухотворена трагедия «Моцарт и Сальери», маленькая по размерам, но большая по поставленным в ней вопросам философии, этики и эстетики.

3.3. «Каменный гость»

По сравнению с предшествовавшими маленькими трагедиями «Каменный гость» означал не только новый предмет художественного исследования, но и обращение к иным временам и иным народам.

Трагедия написана на известный литературный сюжет.

Одной из интересных находок Пушкина явился образ Лауры. Лаура в трагедии Пушкина живет сама по себе, как яркая индивидуальность, и она усиливает звучание темы Дон Гуана. Она как зеркальное отражение, как его двойник. В ней и через нее утверждается торжество Дон Гуана, сила, и обаяние, и власть его личности – и в ней же повторяются некоторые важные его черты.

Они оба не просто умеют любить, но они поэты любви. В них сильная стихия импровизации, свободного порыва, они одинаково и в любви и в жизни вольно предаются вдохновению и умеют собой, неповторимостью своей личности наполнить каждое мгновение своей жизни и жизни тех, на кого они обратили свой взор и свое сердце.

Это, прежде всего, относится к Дон Гуану. Лаура только эпизодически занята в сюжете, Дон Гуан – его центр и средоточие. Художественное исследование в первую очередь направлено на него.

В отличие от некоторых традиционных представлений о Дон Жуане герой Пушкина не просто дерзкий гуляка, не просто страстный любовник и прожигатель жизни, но прежде всего – высокочеловеческий характер. У Пушкина Дон Гуан тоже – как и все герои его маленьких трагедий – изображен на «самом высоком уровне». Это-то больше всего и сделало его трагедию и великим художественным открытием, и вместе с тем открытием в сфере психологической и философской.

3.4. «Пир во время чумы»

Источником для трагедии «Пир во время чумы» послужила драматическая поэма английского поэта Джона Вильсона «Город чумы». Пушкин пользовался книжными источниками. Он не только усваивал чужой материал, но и в большей мере перерабатывал его, подчиняя его собственным идейным и художественным задачам.

Оригинально само название трагедии Пушкина. В нем – как это бывало и в других случаях у Пушкина – можно увидеть отражения личного, фактов биографии, фактов близкой действительности. Осенью 1830 года, когда писалась трагедия, в центральных губерниях России свирепствовала холера, Москва была оцеплена карантинами, путь из Болдина был для Пушкина на время закрыт. Пушкин был окружен смертью, и он писал так много и так успешно, как никогда прежде не писал. Он сам переживал в это время пир поэтического вдохновения, который мог осознаваться им в силу трагических обстоятельств и как «пир во время чумы». Это и определило сильную лирическую окрашенность не только отдельных мест трагедий, но и произведения в целом.

Все маленькие трагедии – о неодолимых страстях человека. В «Пире во время чумы» художественно исследуется высокая страсть к жизни, когда она проявляется на грани, на краю гибели, невзирая на возможную гибель. Это крайнее испытание человека и его силы.

4. «Повести Белкина»

Миру маленьких трагедий противостоит в творчестве Пушкина болдинской осени 1830 года не только резко отличный от него, но и прямо ему, можно сказать, противоположный мир пяти повестей, «написанных прозою», - «Повестей Белкина».

Созданием «повестей Белкина» закончился сложный и длительный процесс становления и утверждения в творчестве Пушкина той области словесного творчества, в которую он проник позднее всего и которую, видимо, ему было труднее всего освоить, - художественной прозы.

Раньше другого в Болдине были написаны «Повести Белкина».

Пушкин писал их не просто легко, но и с наслаждением, весело, увлеченно, испытывая радость быстрого вдохновения.

«Повести Белкина» были выпущены Пушкиным не под своим именем, а приписаны им условному автору – Ивану Петровичу Белкину. Образ тихого и смиренного Ивана Петровича Белкина, выступающий из письма к «издателю» и из автобиографического предисловия якобы самого Белкина к «Истории села Горюхина», набросан Пушкиным в тонах добродушного юмора и тонкой иронии. Миру необычайных страстей и исключительных героев противостоит в «Повестях Белкина» «простой пересказ» происшествий, имевших место в жизни самых обыкновенных людей. «Повести, предлагаемые Белкиным, - указывается в предисловии «От издателя», - большей частью справедливы и слышаны им от разных особ… Сие произошло... единственно от недостатка воображения».

В разговоре с одним из знакомых, который, увидав у Пушкина на столе только что вышедшие «Повести Белкина», спросил: «Кто этот Белкин?», Пушкин ответил: «Кто бы он там ни был, а писать повести надо вот этак: просто, коротко и ясно».

Но в то же время в этот «простой пересказ» Пушкин сумел внести столько глубокого гуманного чувства, столько меткой наблюдательности и мягкой иронии и, вместе с тем, столько способности к широким типическим обобщениям, столько жизненной правды, что его «Повести Белкина» явились первым в нашей литературе образцом подлинно реалистической художественной прозы, новом словом в нашей литературе, огромным шагом вперед во всем ее развитие.

4.1. «Выстрел»

«Выстрел» - это род романтической новеллы с острым сюжетом, с необыкновенным и загадочным героем, с неожиданным финалом. Это новелла, мастерски построенная, одностильная и цельная, могущая служить образцом новеллистического жанра.

Повесть «Выстрел» - первая социально-психологическая повесть в русской литературе. В ней А.С. Пушкин, предвосхищая М.Ю. Лермонтова («Герой нашего времени»), нарисовал психологию человека путем многостороннего изображения: через его поступки, поведение, восприятие героев окружающими и, наконец, через самохарактеристику героев.

Сильвио – протестант и борец из чувства личной мести, окончил свою жизнь в борьбе за независимость и за свободу угнетенного греческого народа, за утверждение чести национальной. В образе Сильвио Пушкин воплотил идею той высокой социальной морали, о которой В.Г. Белинский писал: «Пока человек не убьет своего эгоизма, своих личных страстей, до тех пор он не найдет для себя на земле истинной свободы…».

4.2. «Метель»

«Метель», в сюжетной своей основе тоже романтическая «авантюрная» новелла, поражает читателя неожиданными поворотами повествования и концовкой – влюбленные молодые люди оказались мужем и женой. Искусство рассказа заключается здесь в том, что автор, прерывая нить повествования, переключает внимание читателя от одного эпизода на другой. Ирония у Пушкина пронизывает все повествование. Она в нем начало созидающее. Он творит новую прозу, разрушая старые, излюбленные ее каноны.

В этой повести Пушкин по-разному рассказывает о каждом из действующих лиц повести, и в этом ключ к идейной основе всего произведения. Марья Гавриловна обрисована полнее, чем остальные персонажи. Повесть посвящена, на первый взгляд, истории ее жизни; в начале повести – она в паре с Владимиром, в конце – в паре с Бурминым, но Пушкина волнует не только ее судьба. Повесть посвящена Владимиру в большей мере, чем судьбе Марьи Гавриловны и Бурмина. В одну и ту же бурную ночь 1812 определилось будущее героини и двух героев. Первый – бедный армейский прапорщик безуспешно боролся за счастье и, отличившийся и тяжело раненый под Бородино, умер в Москве накануне вступления французов. Второй, тоже раненый и отличившийся, вернулся победителем после поражения французов, с Георгием в петлице, и легко обрел счастье.

Метель, снежная буря в изображении Пушкина – это жизнь всякого человека, заметающая перед путником дороги, сбивающего с истинного пути, которая может сыграть и роковую, и счастливую роль в его судьбе.

4.3. «Гробовщик»

Ирония присутствует и в повести «Гробовщик». Сюжетно она напоминает романтические произведения в духе Гофмана. Но рассказан сюжет совсем не по-гофмански, с удивительно и намеренно простым и трезвым взглядом на вещи, почти по-деловому, со всеми атрибутами бытовой, типично русской действительности.

Две части повести – явь и сон – сплетены и развернуты в повести в двух планах, но ведут они к одной мысли. Основная цель Пушкина: нарисовать гробовщика как в профессиональном, так и в человеческом плане, и выявить обусловленность человеческого профессиональным и социальным. Несмотря на то, что мертвецы и угрожали, и испугали Прохорова, они не смогли и не смогут ни наставить, ни проучить гробовщика, так как его, торгаша и барышника, невозможно ни наставить, ни проучить.

4.4. «Станционный смотритель»

«Станционный смотритель написан в духе лучших повестей сентиментального направления. Вместе с тем по своей поэтике повесть не только близка к сентиментализму, но и заметно отличается от него. Близка характерам героя, униженным и печальным; своим финалом – в равной степени и скорбным, и счастливым; близка постановкой темы маленького человека и пафосом сострадания.

Повесть по своему характеру не обличительная, а эпическая, в ней заметен глубокий философский взгляд художника на жизнь, видна мудрость большого художника. «Станционный смотритель» более других повестей того же цикла показывает, чем были «Повести Белкина» для русской литературы. Они открывали новые пути. На них опирался Ф.М. Достоевский в «Бедных людях», опирался И.С. Тургенев и в своих гуманистических рассказах, и в пьесе «Нахлебник», на них оглядывалась и опиралась в большей или меньшей степени вся послепушкинская русская проза 19 века.

4.5. «Барышня-крестьянка»

В «Барышне-крестьянке» нет и намека на романтическую поэтику, в ней нет ничего таинственного, загадочного, неожиданно-странного.

«Барышня-крестьянка» - это род шутливого и легкого святочного рассказа, построенного на реально-бытовой основе, с незамысловатыми сюжетными поворотами, с облегченно-счастливым концом. Видимая легкость авторского повествования в «Барышне-крестьянке», отдельные чисто водевильные ситуации - совсем и не легкость и не водевильность, по существу, поскольку Пушкин сам первый над этим смеется. «Барышня-крестьянка», «Метель» - повести отчасти шаловливые, но по своим литературным целям также и серьезные. Это и делает их ни на кого и ни на что не похожими. Если это шалости, то шалости гения.

5. Другие произведения болдинского периода

5.1. «Домик в Коломне»

«Домик в Коломне» - произведение реалистическое, новаторское и свидетельствующее о демократизации творчества Пушкина.

До сего времени оно вызывает много споров литературных критиков. В этой шуточной и полемической повести Пушкин смело и демонстративно вводит в область поэзии жизнь бедной петербургской окраины, бесхитростный и простой быт ее обитателей – городских мещанских низов.

«Несмотря на видимую незначительность ее со стороны содержания, - писал В.Г. Белинский, - эта шуточная повесть, тем не менее, отличается большими достоинствами со стороны формы. Остроты. Шутки, рассказ в одно время и легкий и занимательный, местами проблески чувства, во всем какой-то особенный колорит и, наконец, превосходный стих – все это тотчас же обличает великого мастера…». Рифмы «Домика в Коломне» поражают своей оригинальностью.

«Домик в Коломне» - литературный манифест художника-реалиста, и если «Моя родословная» - «декларация прав человека и гражданина», а «Герой» - «Декларация прав поэта-гражданина», то «Домик в Коломне» - «декларация прав художника» писать не только о высоком, но и о низком, о будничном, о повседневном, сплавляя в одно целое высокое и низкое, смешное и грустное.

«Домик в Коломне» - это творческий и страстный разговор о поэзии, о ее задачах и границах в прошлом и в настоящем.

5.2. «История села Горюхина»

«Летопись села Горюхина» - шутка острая, милая и забавная, в которой, впрочем, есть и серьезные вещи, как, например, прибытие в село Горюхино управителя и картина его управления» - писал В.Г. Белинский. Это высказывание В.Г. Белинского легло в основу понимания одного из «загадочных» произведений Пушкина, при изучении которого исследователи по-разному толковали и освещали обычно или лишь первую половину мысли В.Г.Белинского, или лишь вторую.

Написанная в 1830 г. в Болдине «История села Горюхина» впервые напечатана уже после смерти Пушкина, в № 7 «Современника» за 1837 г. Найденную в бумагах Пушкина рукопись Н.А. Плетнев озаглавил «летопись села Горюхина». Если в «Метели», «Барышне-крестьянке» Пушкин рисует деревенскую действительность со стороны изображения жизни помещиков, то в этом произведении рисует ту же действительность со стороны жизни крепостного крестьянства. Подчеркивание поэтом тягости крепостной неволи и своего сочувственного отношения к горестям и бедам закрепощенного крестьянства выражено уже в самом названии села Горюхиным. Летопись села Горюхина подхватил и блестяще развил в «Истории одного города» самый сильный русский политический сатирик Салтыков-Щедрин.

При всей сложности и противоречивости позиций Пушкина одно несомненно – «История села Горюхина» является вершиной болдинских повестей Белкина. Она содержит начало будущих повестей на темы о крестьянских восстаниях («Дубровский», «Капитанская дочка»).

5.3. «Сказка о попе и работнике его Балде»

«Сказка о попе и работнике его Балде» продолжает тему простого русского народа в творчестве А.С. Пушкина. Она построена на своеобразном обыгрывании двух равнозначных по смыслу кличек: толоконный лоб (по В.И. Далю – дурак) и балда (по В.И. Далю – дурак, болван, балбес малоразумный). В основе сюжета сказки Пушкина – договор, заключенный двумя дураками (по кличке). Но один из них, расчетливый, но недальновидный поп, погнавшийся за дешевизной, оправдал свою кличку. Другой, дальновидный и находчивый работник, не оправдал своей клички – он оказался совсем не балдой. В этом суть сказки, построенной на состязании умов. Шутливая на первый взгляд мораль сказки («Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною») полна большого социального смысла: дешевой товар – работа Балды – обернулся товаром дорогостоящим.

Примечательно, что во всех болдинских произведениях на народные темы поэт говорит о двух сторонах социального бытия народа: с одной стороны, народ – смерд, «зайка серенький, зайка бедненький», он жертва «закулисных зубов волка-дворянина» и «попа – толоконного лба», с другой – он сила, способная на бунт, сопротивление и на созидательный труд.

6. Заключение

Изучение художественных произведений, созданных Пушкиным осенью 1830г., приводит нас к выводу, что в творческой биографии поэта болдинская осень является закономерным этапом, тесно связанным и с предыдущими периодами его творчества, и с произведениями, написанными в последние годы его жизни.

Болдинская осень свидетельствует не об ущербности в мировоззрении и творчестве Пушкина, а об интенсивности его внутренней жизни, о прогрессивности и глубине его идей, об историзме его мышления и новизне и смелости тех больших художественных задач, которые он перед собой ставил. Само жанровое разнообразие болдинского творчества – свидетельство богатства и полноты его содержания.

Но в этом многообразии привлекает наше внимание единство проблематики и единство творческих принципов Пушкина. Определяемое условиями русской действительности на рубеже 20-30-х годов, даже в тех случаях, когда поэт заимствует и использует темы, сюжеты и образы мировой литературы, или в тех случаях, когда он обращается к романтическим формам, к символам и к аллегориям, болдинское творчество Пушкина реалистично в своей основе.

Единство субъективности и объективности в творчестве поэта осуществлено не только при разработке тем значительных (например, «История села Горюхина» или в «маленьких трагедиях»), но и при разработке тем, на первый взгляд малозначительных (например, в «Домике в Коломне» или в «Барышне-крестьянке»). При этом поэт всегда приходит и приводит читателя к широким обобщениям, к глубоким и значительным выводам. Многообразные тонкие оттенки отношения к объективности: сочувствие, жалость, восхищение или улыбка, насмешка, гневное обличие – всегда глубоко оправданы и всегда органически связаны с «публицистическим подтекстом» болдинских произведений Пушкина во всем их жанровом многообразии.

Похожая информация.

Сочинение

В 1830 году Пушкин приехал в Болдино, чтобы войти во владение имением. Но здесь поэту пришлось пробыть не месяц, как он планировал, а целых три, потому что началась эпидемия холеры. И это вынужденное пребывание в Болдине было отмечено небывалым взлетом творчества. Здесь Пушкин закончил «Евгения Онегина», написал «Повести Белкина», «Историю села Горюхина», «Маленькие трагедии», народно-лирическую драму «Русалка», поэму «Домик в Коломне», «Сказку о попе и работнике его Балде» и несколько чудесных лирических стихотворений.

В этот период народность, историзм и реализм, присущие поэту, раскрылись по всей полноте его творческих возможностей.

Пушкин, утверждая человеческую личность, отстаивая ее права и достоинство, показывает своих героев в борьбе с ненавистной им средой, в их протесте. Он превозносит любовь как драгоценное чувство, превосходящее материальные богатства и преодолевающее на своем пути самые трудные преграды.

В это время Пушкин думает о будущем, ему хочется личной независимости и простых человеческих радостей, но его томят и мрачные предчувствия. Пушкин приходит в отчаяние от жестокости российской действительности, отсутствия в обществе революционных идей, свирепого подавления свободы и издевательства над достоинством человека.

Правительство не упускало случая напомнить поэту о своем недоверии. Журналы пишут об упадке таланта поэта: публикуется фельетон, в котором утверждалось, что Пушкин «в своих сочинениях не обнаружил ни одной высокой мысли, ни одного возвышенного чувства, ни одной полезной истины...» Поэта обвиняют даже в подражательстве, называют его «великим человеком на малые дела».

Пушкин не смог смолчать, он пытается отвечать наглым клеветникам, но борьба слишком неравна. Переживания поэта определяются его одиночеством, глубокими обидами на правящие круги, травлей со стороны светского общества, неразрешимыми социальными противоречиями и несбывшимися ожиданиями.

В пушкинском стихотворении «Бесы» чувствуется потерянность и тревога, охватившая поэта. В «Элегии» Пушкин подводит итог прожитой жизни: тут тоже горечь, уныние, печаль, душевная смута и безрадостные предчувствия:

Мой путь уныл.

Сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но заканчивается стихотворение не мыслью о безнадежности и безысходности жизни, а мудрым и просветленным ее принятием:

Но не хочу, о други, умирать,

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать...

Отдавая честь национальным заслугам дворянства, пришедшего в упадок и разорившегося, Пушкин продолжает бичевать ханжество, казнокрадство, подлость вельможной знати, новой карьеристической аристократии («На выздоровление Лукулла»). Остро ощущая непроницаемую мглу своей эпохи и противоречивость положения человека, ненавидящего придворные сферы, но вынужденного в них вращаться, поэт рвется к свободе («Не дай мне бог сойти с ума», «Пора, мой друг, пора!»), к жизни, полной радости. Пушкин мыслит и чувствует себя представителем простого народа.

В «Повестях Белкина» Пушкин раскрыл зависимость чувств, психологии и речи героев от обстоятельств жизни: человек думает, говорит и поступает так, как его воспитала та среда, в которой он находился. В «Повестях...» отображены военно-офицерские нравы («Выстрел»), чиновничий и аристократический быт («Станционный смотритель»), поместно-усадебный уклад («Метель», «Барышня-крестьянка»). Но сам поэт иронически относится к своим романтическим сюжетам и последовательно выявляет действительные причины поступков героев.

Пушкин, утверждая в «Повестях Белкина» реализм, борется за правдивую, трезвую, самобытную отечественную прозу, реалистически переосмысливает и даже пародирует сюжетные штампы сентиментально-романтической литературы. Он умело объединил парадоксальную сюжетную анекдотичность с жизненной правдой и богатством мысли, максимальную лаконичность с глубиной психологического изображения. «Повести...» проникнуты юмором и иронией, часто переходящими в сатиру, они полемичны и пародийны по отношению к «унылому» романтизму.

В Болдино Пушкин развивает реалистические принципы своего творчества. Сюжетно-тематической основой «Маленьких трагедий» послужили его впечатления и переживания, раздумья о современной жизни, приобретавшие все более идейно-нравственный, философско-психологический характер, и литературные традиции. Действующие лица - люди с большой страстью, огромной волей и выдающимся умом. В «Маленьких трагедиях» главные действующие персонажи предстают в момент наибольшего напряжения их духовных сил. Это напряжение продиктовано поворотами, переломными моментами в истории, которые отражаются в судьбе героев. Главная цель «Маленьких трагедий» - не подробное и всестороннее изображение персонажей, а художественно концентрированное воплощение проблем и идей.

В Болдинскую осень небывалой идейно-художественной высоты достигает, не только лирика Пушкина, но и проза, и драматургия поэта.

Уезжая в Оренбург в сентябре 1833 года, Пушкин уже был полон новых замыслов и мечтал, добравшись наконец после скитаний до Болдина, отдаться творчеству... 2 сентября он обещал жене— «я тебе из деревни привезу товару на сто рублей, как говорится». 12 сентября: «Я сплю и вижу приехать в Болдино, и там запереться». О том же сообщалось и в письме из Оренбурга: «А уж чувствую, что дурь на меня находит. Я и в коляске сочиняю, что ж будет в постеле?» (Как известно, Пушкин любил писать в постели.) .

Наконец 1 октября. Пушкин прибыл в Болдино. Началась «пора» поэта — осень, когда работалось легко и свободно. Еще в дороге он знал, что предстоит «многое написать». И это желание исполнилось: вторая болдинская осень оказалась очень короткой — всего полтора месяца (с 1 октября до середины ноября), но была «урожайной». Здесь завершилась работа над «Историей Пугачева» (значительно расширен первоначальный текст черновой редакции, внесены нужные поправки и дополнения). Написана повесть «Пиковая дама». Созданы две поэмы — «Медный всадник» и «Анджело», две сказки — «О рыбаке и рыбке» и «О морской царевне», около десятка стихотворений, и среди них такой шедевр, как «Осень».

Но дело не только в количестве написанного, в разнообразии содержания произведений, в обращении к острейшим темам европейской и русской истории и современности — поражает громадность выдвинутых и разрабатываемых Пушкиным проблем, масштаб мысли Пушкина и, главное, характер и качество тех идейных и эстетических открытий, сделанных в этих произведениях, которые бесконечно обогащали русский реализм, поднимая его на новый, более высокий уровень. Вот почему вторая болдинская осень занимает совершенно особое место в творчестве Пушкина 1830-х годов, поскольку сделанные в эти полтора месяца открытия вывели Пушкина на новые рубежи. При этом важно подчеркнуть отличие первой болдинской осени (1830) от второй (1833).
Отличие это ощущается некоторыми пушкинистами, и они пишут об этом. Правда, мотивируется и объясняется оно чисто биографическими фактами. Так, например, в последней работе о стихотворении «Осень» Н. В. Измайлов пишет: «Болдинская осень 1833 г. может по справедливости считаться кульминационным моментом в творческой жизни Пушкина 1830-х годов. По интенсивности, высоте и разнообразию творчества она равноценна первой болдинской осени 1830 г.; но н настроению, по самосознанию поэта эти два периода далеко несходны».

В чем же исследователь видит это отличие? Осенью 1830 года настроение поэта было «тревожным и мрачным», поскольку «не было душевного спокойствия» (тревожное — в связи с предстоящей женитьбой и холерной эпидемией). Пушкин чувствовал себя перед коренной переменою в жизни, перед неизвестным и темным будущим, он прощался со своим прошлым, и все это отразилось на характере поэтического творчества первой болдинской осени — характере трагическом и сосредоточенно-мрачном в таких произведениях, как «маленькие трагедии», тоскливые строфы в «шутливой» повести «Домик в Коломне», две из «Повестей Белкина» — «Выстрел» и «Станционный смотритель», завершающие строфы «Путешествия» Онегина...».

Поскольку, по мысли исследователя, в 1833 году изменились к лучшему семейные дела Пушкина, то иной характер приобрело творчество этой осени. «Иное мы видим во второй болдинской осени, 1833 г. К этому времени семейная жизнь, казавшаяся такой тревожной перед женитьбой, стала представляться ему, несмотря на опасения, вызываемые молодостью и красотою Натальи Николаевны, устойчивой и ясной; отношения с Николаем I, с Бенкендорфом, с цензурою как-то в общем нормализовались, и казалось, не должны были очень мешать жизни и творческой работе». Оттого-то, оказывается, Пушкин и обратился «к новой большой теме — к роману о дворянине — участнике Пугачевского движения; он погрузился в работу по двум параллельным линиям: над романом — будущей «Капитанской дочкой» и над исследованием — «Историей Пугачева» . С б октября принялся за поэму «Медный всадник», 14 октября закончил «Сказку о рыбаке и рыбке», 27 октября завершил работу над поэмой «Анджело» и т. д.

Вряд ли можно полностью согласиться с тенденцией объяснить работу над программными произведениями благоприятными обстоятельствами личной жизни. Тем более что в действительности не было «ясности и устойчивости» ни в отношениях с властями, ни в отношениях с женой. Главный мотив писем жене из Болдина — мольба поэта «не кокетничай»! Обуреваемый тревогой, Пушкин писал жене: «Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем...» В разгар работы над поэмой «Медный всадник», в дни завершения «Анджело» он с горечью писал любимой жене: «Ты, кажется, не путем искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой... есть чему радоваться! Не только тебе, но и Прасковье Петровне легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников; стоит разгласить, что-де я большая охотница. Вот и вся тайна кокетства. Было бы корыто, а свиньи будут...» И так почти в каждом письме! Где же тут душевное спокойствие, ясность и устойчивость семейной жизни?

Но в общем-то — не в этом дело. Изучение всех написанных в эту болдинскую осень произведений помогает обнаружить их некую внутреннюю, органическую связь с программным сочинением — «Историей Пугачева». Открытия, сделанные в процессе исследования народного восстания, и способствовали рождению новых замыслов, подсказывали темы и проблемы новых произведений, метод и формы их художественного решения.

Главным и, пожалуй, почти все определяющим итогом работы над «Историей Пугачева» явилось окончательное формирование социологического мышления. Тем самым принципиально изменился уровень и характер убеждений Пушкина, основы его мировоззрения. С завоеванных высот решались теперь по-новому проблемы истории и современности, становился ясным антиисторический, романтический характер воззрений на дворянство и просвещенный абсолютизм, осознавалась с принципиально иных позиций роль народа в истории, изменилась сама структура художественного метода поэта.
В свое время Г. А. Гуковский уже указывал, что Пушкин заложил основы социального реализма, который Гоголь станет продолжать и развивать дальше. Круг уже давно волновавших Пушкина проблем получил новое освещение. Заново обратившись к теме Петра I, Пушкин пишет поэму «Медный всадник», которая, по существу, была ответом на явилась поэма «Анджело».

Изучение новых решений старых проблем, осуществленных в болдинскую осень 1833 года, является условием понимания творчества Пушкина последних лет. Это тем более необходимо, что до сих пор отношение Пушкина, например, к Петру I, к концепции просвещенного абсолютизма в частности, рассматривается без учета эволюции убеждений поэта, а нередко и с позиций откровенной и безудержной идеализации Петра I .
Пересмотр Пушкиным прежних представлений о спасительности для России в современных ему условиях просвещенного абсолютизма, с одной стороны, и о «старинном дворянстве» как защитнике народа перед троном — с другой, обусловил решительный и беспримерный «поворот его к народу» (Достоевский). Но чем интенсивнее шло постижение тайны народной жизни, тем острее вставал вопрос о будущем России. Именно оно было менее всего ясно Пушкину. И сомнения, мучившие поэта, сказались на всех его произведениях последних лет. В Болдине началась драма Пушкина — драма непреодолимости возникавших сложных вопросов и поисков ответов на них. Красноречивым примером невозможности прояснить для себя вопрос о путях к свободе в 1833—1834 годах можно назвать «Путешествие из Москвы в Петербург», над которым была начата работа с декабря 1833 года.

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Первые месяцы семейной жизни он провел с женой в Москве, сняв квартиру на Арбате.

В мае 1831 г. молодые Пушкины переехали в Царское Село, где юный Пушкин жил лицеистом. Здесь написана «Сказка о царе Салтане», 5 октября – «Письмо Онегина к Татьяне». С средины октября 1831 г. и уже до конца жизни Пушкин с семьей живет в Петербурге. В период с 1832 по 1836 годы у Пушкиных рождается четверо детей: два сына и две дочери.

Вторая болдинская осень (1833)

18 августа 1833 г., получив официальное разрешение, поэт выехал в Казанскую и Оренбургскую губернии для собирания материалов о восстании Емельяна Пугачева в 1773-1775 гг. На обратном пути он заехал в Болдино, где оставался с 1 октября до середины ноября. И вновь небывалый взлет вдохновения посещает поэта. В этот период написаны:

«История Пугачева»;

Поэмы «Анджело» и «Медный всадник»;

Повесть «Пиковая дама»;

«Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»;

Стихотворение «Осень»;

Переводы баллад Мицкевича «Будрыс и его сыновья», «Воевода».

«Пиковая дама» (1833 г.)

История началась зимней ночью, с разговора за картами. Молодой инженер Германн, который с удовольствием наблюдал за игрой, но сам играть не садился, стал объектом шуток других игроков. Германн объяснил, что, хоть игра его и увлекает, он слишком беден, чтобы рисковать, и «не в состоянии жертвовать необходимым в надежде обрести излишнее». Тогда один из гостей, молодой дворянин Томский, заинтриговал присутствующих, намекнув, что с его бабушкой, графиней Анной Федотовной, связана некая тайна: она давно не играет. В ответ на расспросы он рассказал увлекательную историю.

Много лет тому назад его бабушка блистала в Париже, слыла московской Венерой. Однажды она попала в неприятности: крупно проигравшись в карты герцогу Орлеанскому, не могла вернуть долг, поскольку ее муж, возмущенный суммой проигрыша, отказался оплачивать его. Тогда бабушка Томского пошла к графу Сен-Жермену, обладателю загадочной репутации: говорили, что он изобрел жизненный эликсир и философский камень. Другие над ним смеялись, считая шарлатаном, однако графиня знала, что граф очень богат и надеялась на его помощь. Сен-Жермен на ее просьбу ответил, что поможет ей, но не деньгами… а отыграться. Он открыл ей тайну верных трех карт, поставив на которые проиграть невозможно. Графиня поехала в Версаль и отыгралась у герцога полностью. С тех пор она больше не играла.

История эта вызвала сомнения у друзей Томского. В доказательство он напомнил им другую историю – Чаплицкого, который «умер в нищете, промотав миллионы». Однажды в юности Чаплицкий проиграл около трехсот тысяч и совершенно отчаялся. Тогда графиня Анна Федотовна пожалела его и открыла тайну трех карт, велев поставить их одну за другой, отыграться и впредь больше не играть никогда. Чаплицкий сделал все, как она сказала, полностью отыгрался и остался еще в выигрыше.

Гости разошлись, но рассказ о тайне старой графини не шел у Германа из головы. Сам он был обладателем маленького капитала, который отец – обрусевший немец – оставил ему. Герман мечтал о большем. В голову настойчиво приходили мысли о таком легком способе разбогатеть – всего лишь узнать тайну трех карт! В своих думах, блуждая по ночному Петербургу, Герман не заметил как вышел к дому старой графини. Он остановился и стал смотреть в окна. В одном из них показалась черноволосая головка девушки, Лизаветы Ивановны, воспитанницы старой графини. Это подтолкнуло Германа к дальнейшим действиям.

Воспитанница старой графини Лизавета Ивановна была несчастна и ждала избавителя от своей доли. А доля ее заключалась в том, что она терпела придирки графини по поводу всего на свете: плохой погоды, плохого романа, количества сахара в чае. В свете ее не замечали. Она была самолюбива и страдала от своего положения.

Когда Лиза увидела под окном молодого офицера, который смотрел на нее, приходя под окно каждый день, все чувства ее были взволнованы. Первый шаг Германа был дерзким: он написал Лизе письмо с признанием в любви. Сопротивление девушки было недолгим: спустя короткое время девушка уже согласилась на ночное свидание и объяснила Герману, как попасть в дом незамеченным. Тому только того и надо было. Пробравшись в дом, молодой человек прячется, но не в комнате Лизы, а за ширмами в кабинете старой графини.

Когда графиня вернулась с бала, служанки переодели ее и покинули комнату. Германн вышел к ней и умолял раскрыть ему секрет трех карт. Анна Федоровна ответила, что это была лишь шутка, тогда молодой человек пригрозил ей пистолетом. Графиня подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела, потом покатилась навзничь и замерла. Она умерла.

После этого Германн поднялся в комнату к Лизе и все ей рассказал. Лиза поняла, что все его ухаживания были лишь предлогом подобраться ближе к старой графине. Раскаяние за смерть ее благодетельнице наполнило душу девушки. Герману же раскаяние чуждо, он переживает лишь о том, что тайна умерла вместе со старухой. Лиза показывает Герману тайный выход из дома через кабинет старой графини.

Хоть Герман и равнодушен к смерти, вызванной его угрозой, он полон предрассудков, а потому считает, что должен попросить прощения перед усопшей, чтобы избежать неприятных последствий. Он явился на отпевание. Когда он подошел к гробу, ему показалось, что «мертвая насмешливо взглянула на него, прищуривая одним глазом». Юноша отступил назад и упал. В это же самое время Лиза упала в обморок. Эти странные события немного сбили торжественный настрой похорон, где никто даже не плакал: покойница была очень стара, и родные и так считали ее отжившей. Германн был сильно расстроен, он много выпил за обедом в трактире и, придя домой, заснул. Глубокой ночью он проснулся, ему привиделась графиня. Она сказала, что явилась против своей воли, но ей велено исполнить его желание. Старуха сообщила, что подряд выиграют тройка, семерка и туз. Но он не должен ставить в сутки больше чем на одну карту и всю жизнь потом не должен играть. А смерть свою графиня обещала простить юноше, если он женится на Лизе. С этими словами она исчезла.

Тройка, семерка и туз стали мучить воображение Германа, являясь ему в разных образах. Он страстно желал воспользоваться тайной, которую с таким трудом разузнал. И вот ему представился случай. В Москве составилось общество богатых игроков под председательством опытного и уважаемого всеми игрока Чекалинского. Один из друзей привел Германа к нему.

Германн сел играть против Чекалинского, поставил на тройку сорок семь тысяч и выиграл. Столь крупная игра сразу же привлекла к нему общее внимание. На следующий день Германн поставил на семерку весь свой предыдущий выигрыш и, когда выпала его карта, получил девяносто четыре тысячи.

Следующим вечером Германна уже все ожидали. Руки Чекалинского дрожали, когда он метал банк. Герман поставил весь свой вчерашний выигрыш и взял карту. Выпал туз. Германн решил, что он опять выиграл, но услышал ласковый голос Чекалинского: «дама ваша убита!» Перевернув свою карту, Герман с ужасом убедился, что поставил не на туза, а на пиковую даму. Он не верил своим глазам. «В эту минуту пиковая дама прищурилась и усмехнулась». И молодой человек в ужасе узнал в ней старую графиню.

Германн сошел с ума. Его поместили в семнадцатую палату Обуховской больницы, где он без конца повторяет: «Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама!»

Лиза вышла замуж за очень любезного молодого человека с порядочным состоянием, сына управляющего старой графини.

Отрывки из повести «Пиковая дама»

Гл. II (о положении Лизы)

Лизавета Ивановна осталась одна: она оставила работу и стала глядеть в окно. Вскоре на одной стороне улицы из-за угольного дома показался молодой офицер. Румянец покрыл ее щеки: она принялась опять за работу и наклонила голову над самой канвою. В это время вошла графиня, совсем одетая.

– Прикажи, Лизанька, – сказала она, – карету закладывать, и поедем прогуляться.

Лизанька встала из-за пяльцев и стала убирать свою работу.

– Что ты, мать моя! глуха, что ли! – закричала графиня. – Вели скорей закладывать карету.

– Сейчас! – отвечала тихо барышня и побежала в переднюю.

Слуга вошел и подал графине книги от князя Павла Александровича.

– Хорошо! Благодарить, – сказала графиня. – Лизанька, Лизанька! да куда ж ты бежишь?

– Одеваться.

– Успеешь, матушка. Сиди здесь. Раскрой-ка первый том; читай вслух…

Барышня взяла книгу и прочла несколько строк.

– Громче! – сказала графиня. – Что с тобою, мать моя? с голосу спала, что ли?.. Погоди: подвинь мне скамеечку, ближе… ну!

Лизавета Ивановна прочла еще две страницы. Графиня зевнула.

– Брось эту книгу, – сказала она, – что за вздор! Отошли это князю Павлу и вели благодарить… Да что ж карета?

– Карета готова, – сказала Лизавета Ивановна, взглянув на улицу.

– Что ж ты не одета? – сказала графиня, – всегда надобно тебя ждать! Это, матушка, несносно.

Лиза побежала в свою комнату. Не прошло двух минут, графиня начала звонить изо всей мочи. Три девушки вбежали в одну дверь, а камердинер в другую.

– Что это вас не докличешься? – сказала им графиня. – Сказать Лизавете Ивановне, что я ее жду.

Лизавета Ивановна вошла в капоте и в шляпке.

– Наконец, мать моя! – сказала графиня. – Что за наряды! Зачем это?.. кого прельщать?.. А какова погода? – кажется, ветер.

– Никак нет-с, ваше сиятельство! очень тихо-с! – отвечал камердинер.

– Вы всегда говорите наобум! Отворите форточку. Так и есть: ветер! и прехолодный! Отложить карету! Лизанька, мы не поедем: нечего было наряжаться.

«И вот моя жизнь!» – подумала Лизавета Ивановна.

В самом деле, Лизавета Ивановна была пренесчастное создание. Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца, а кому и знать горечь зависимости, как не бедной воспитаннице знатной старухи? Графиня ***, конечно, не имела злой души; но была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди, отлюбившие в свой век и чуждые настоящему. Она участвовала во всех суетностях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде, как уродливое и необходимое украшение бальной залы; к ней с низкими поклонами подходили приезжающие гости, как по установленному обряду, и потом уже никто ею не занимался. У себя принимала она весь город, наблюдая строгий этикет и не узнавая никого в лицо. Многочисленная челядь ее, разжирев и поседев в ее передней и девичьей, делала, что хотела, наперерыв обкрадывая умирающую старуху. Лизавета Ивановна была домашней мученицею. Она разливала чай и получала выговоры за лишний расход сахара; она вслух читала романы и виновата была во всех ошибках автора; она сопровождала графиню в ее прогулках и отвечала за погоду и за мостовую. Ей было назначено жалованье, которое никогда не доплачивали; а между тем требовали от нее, чтоб она одета была, как и все, то есть как очень немногие. В свете играла она самую жалкую роль. Все ее знали и никто не замечал; на балах она танцевала только тогда, как недоставало vis-à-vis3
Леруа (франц.).

И дамы брали ее под руку всякий раз, как им нужно было идти в уборную поправить что-нибудь в своем наряде. Она была самолюбива, живо чувствовала свое положение и глядела кругом себя, – с нетерпением ожидая избавителя; но молодые люди, расчетливые в ветреном своем тщеславии, не удостоивали ее внимания, хотя Лизавета Ивановна была сто раз милее наглых и холодных невест, около которых они увивались. Сколько раз, оставя тихонько скучную и пышную гостиную, она уходила плакать в бедной своей комнате, где стояли ширмы, оклеенные обоями, комод, зеркальце и крашеная кровать и где сальная свеча темно горела в медном шандале!

Гл. III (Герман проникает в спальню к графине)

Германн пошел за ширмы. За ними стояла маленькая железная кровать; справа находилась дверь, ведущая в кабинет; слева, другая – в коридор. Германн ее отворил, увидел узкую, витую лестницу, которая вела в комнату бедной воспитанницы… Но он воротился и вошел в темный кабинет.

Время шло медленно. Все было тихо. В гостиной пробило двенадцать; по всем комнатам часы одни за другими прозвонили двенадцать, – все умолкло опять. Германн стоял, прислонясь к холодной печке. Он был спокоен; сердце его билось ровно, как у человека, решившегося на что-нибудь опасное, но необходимое. Часы пробили первый и второй час утра, – и он услышал дальний стук кареты. Невольное волнение овладело им. Карета подъехала и остановилась. Он услышал стук опускаемой подножки. В доме засуетились. Люди побежали, раздались голоса, и дом осветился. В спальню вбежали три старые горничные, и графиня, чуть живая, вошла и опустилась в вольтеровы кресла. Германн глядел в щелку: Лизавета Ивановна прошла мимо его. Германн услышал ее торопливые шаги по ступеням ее лестницы. В сердце его отозвалось нечто похожее на угрызение совести и снова умолкло. Он окаменел.

Графиня стала раздеваться перед зеркалом. Откололи с нее чепец, украшенный розами; сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы. Булавки дождем сыпались около нее. Желтое платье, шитое серебром, упало к ее распухлым ногам. Германн был свидетелем отвратительных таинств ее туалета; наконец графиня осталась в спальной кофте и ночном чепце: в этом наряде, более свойственном ее старости, она казалась менее ужасна и безобразна.

Как и все старые люди вообще, графиня страдала бессонницею. Раздевшись, она села у окна в вольтеровы кресла и отослала горничных. Свечи вынесли, комната опять осветилась одною лампадою. Графиня сидела вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь направо и налево. В мутных глазах ее изображалось совершенное отсутствие мысли; смотря на нее, можно было бы подумать, что качание страшной старухи происходило не от ее воли, но по действию скрытого гальванизма.

Вдруг это мертвое лицо изменилось неизъяснимо. Губы перестали шевелиться, глаза оживились: перед графинею стоял незнакомый мужчина.

– Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь! – сказал он внятным и тихим голосом. – Я не имею намерения вредить вам; я пришел умолять вас об одной милости.

Старуха молча смотрела на него и, казалось, его не слыхала. Германн вообразил, что она глуха, и, наклонясь над самым ее ухом, повторил ей то же самое. Старуха молчала по-прежнему.

– Вы можете, – продолжал Германн, – составить счастие моей жизни, и оно ничего не будет вам стоить: я знаю, что вы можете угадать три карты сряду…

Германн остановился. Графиня, казалось, поняла, чего от нее требовали; казалось, она искала слов для своего ответа.

– Это была шутка, – сказала она наконец, – клянусь вам! это была шутка!

– Этим нечего шутить, – возразил сердито Германн. – Вспомните Чаплицкого, которому помогли вы отыграться.

Графиня видимо смутилась. Черты ее изобразили сильное движение души, но она скоро впала в прежнюю бесчувственность.

– Можете ли вы, – продолжал Германн, – назначить мне эти три верные карты?

Графиня молчала; Германн продолжал:

– Для кого вам беречь вашу тайну? Для внуков? Они богаты и без того; они же не знают и цены деньгам. Моту не помогут ваши три карты. Кто не умеет беречь отцовское наследство, тот все-таки умрет в нищете, несмотря ни на какие демонские усилия. Я не мот; я знаю цену деньгам. Ваши три карты для меня не пропадут. Ну!..

Он остановился и с трепетом ожидал ее ответа. Графиня молчала; Германн стал на колени.

– Если когда-нибудь, – сказал он, – сердце ваше знало чувство любви, если вы помните ее восторги, если вы хоть раз улыбнулись при плаче новорожденного сына, если что-нибудь человеческое билось когда-нибудь в груди вашей, то умоляю вас чувствами супруги, любовницы, матери, – всем, что ни есть святого в жизни, – не откажите мне в моей просьбе! – откройте мне вашу тайну! – что вам в ней?.. Может быть, она сопряжена с ужасным грехом, с пагубою вечного блаженства, с дьявольским договором… Подумайте: вы стары; жить вам уж недолго, – я готов взять грех ваш на свою душу. Откройте мне только вашу тайну. Подумайте, что счастие человека находится в ваших руках; что не только я, но дети мои, внуки и правнуки благословят вашу память и будут ее чтить, как святыню…

Старуха не отвечала ни слова.

Германн встал.

– Старая ведьма! – сказал он, стиснув зубы, – так я ж заставлю тебя отвечать…

С этим словом он вынул из кармана пистолет. При виде пистолета графиня во второй раз оказала сильное чувство. Она закивала головою и подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела… Потом покатилась навзничь… и осталась недвижима.

– Перестаньте ребячиться, – сказал Германн, взяв ее руку. – Спрашиваю в последний раз: хотите ли назначить мне ваши три карты? – да или нет?

Графиня не отвечала. Германн увидел, что она умерла.

Каждое новое произведение Пушкина обязательно подвергалось цензуре, что удлиняло издательский процесс и немало беспокоило Пушкина, ведь писательство было единственным источником его дохода. Содержание семьи, материальная помощь родителям, сестре и беспомощному в денежных вопросах брату требовали постоянно денег. К 1836 году общий долг Пушкина правительству накопился до 45000 рублей.

Поэту не по силам нести расходы на жизнь в Петербурге. После того как в мае 1835 г. Пушкин провел 4 дня в селах Михайловском и Тригорском, он подает Бенкендорфу прошение об отъезде с семьей в деревню на 3-4 года, чтобы заняться литературным трудом и ограничить расходы в столице. В ответ на просьбу ему была выдана ссуда в размере 30000 рублей и разрешен четырехмесячный отпуск.

Этот отпуск не помог Пушкину преодолеть подавленное настроение и прийти в спокойное состояние. Два неполных месяца провел он в Михайловском. Самое известное стихотворение этого периода – «…Вновь я посетил».

Вновь я посетил… (1835)

…Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провел
Изгнанником два года незаметных.
Уж десять лет ушло с тех пор – и много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я – но здесь опять
Минувшее меня объемлет живо,
И, кажется, вечор еще бродил
Я в этих рощах.
Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет – уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжелых,
Ни кропотливого ее дозора.
Вот холм лесистый, над которым часто
Я сиживал недвижим – и глядел
На озеро, воспоминая с грустью
Иные берега, иные волны…
Меж нив златых и пажитей зеленых
Оно, синея, стелется широко;
Через его неведомые воды
Плывет рыбак и тянет за собой
Убогий невод. По брегам отлогим
Рассеяны деревни – там за ними
Скривилась мельница, насилу крылья
Ворочая при ветре…
На границе
Владений дедовских, на месте том,
Где в гору подымается дорога,
Изрытая дождями, три сосны
Стоят – одна поодаль, две другие
Друг к дружке близко, – здесь, когда их мимо
Я проезжал верхом при свете лунном,
Знакомым шумом шорох их вершин
Меня приветствовал. По той дороге
Теперь поехал я и пред собою
Увидел их опять. Они всё те же,
Все тот же их, знакомый уху шорох –
Но около корней их устарелых
(Где некогда все было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась,
Зеленая семья; кусты теснятся
Под сенью их как дети. А вдали
Стоит один угрюмый их товарищ,
Как старый холостяк, и вкруг него
По-прежнему все пусто.
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастешь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Веселых и приятных мыслей полон,
Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.

Это задумчивое стихотворение знаменует переломный момент в судьбе поэта. Удалившись от света, он смог обдумать свое положение и поразмышлять о будущем.

Эпиграммы и вольнолюбивые стихи постоянно обостряли его отношения с власть имущими. Поэт всю свою недолгую жизнь находился под надзором – и тайным, и явным. Сам государь, конечно, неодобрительно относился к чересчур смелым взглядам поэта, хоть и ценил его талант. Незадолго до поездки в Михайловское он пожаловал Пушкину титул камер-юнкера, который по возрасту больше подошел бы 20-летнему юноше. Новое звание позволяло Пушкину сопровождать в выходах в свет жену, признанную красавицу. Наталья обожала светские увеселения и посещала все балы, даже несмотря на то, что все пять лет супружества с Пушкиным была постоянно беременна: четверо детей появились на свет один за одним.

Пожалование нового титула поэт воспринял как насмешку, и это тоже была одна из причин удаления в родовое поместье. Пушкин мечтал удалиться от света и провести в Михайловском остаток своей жизни. Но не прошло и полутора лет, как он погиб на дуэли, и мечта осталась жить лишь в поэтических строках.

Так, данное произведение является не только подведением итогов, но и прощанием с прекрасной природой родных мест. Михайловское и вообще – жизнь на лоне природы – символизирует для Пушкина отказ от светских условностей, пороков. Устав от оков – надзора, цензуры, бремени долгов – поэт мечтал об истинной свободе и возвращении в лоно природы. Всю свою жизнь он черпает силы для творчества именно в Михайловском, поэтому принимает окончательное решение поселиться в «родных пенатах», которому, к сожалению, так и не суждено будет реализоваться.

В конце 1835 года Пушкин обратился к Бенкендорфу с просьбой об издании собственного журнала «Современник», первый том которого вышел уже 11 апреля 1836 г. Расширяя свои литературные горизонты научной и журналистской деятельностью, Пушкин рос как профессионал, в то время как современники недооценивали этот момент, считая, что Пушкин оставил творчество и занимается журналистикой для заработка.

Упреки критики, потеря контакта с читателем не могли не подавлять поэта, внутренняя жизнь которого была часто непонятна даже близким друзьям. Лишь смерть, открывшая доступ к его рукописям, показала, что среди них «есть красоты удивительной, вовсе новых и духом, и формою. Все последние пиесы отличаются… силою и глубиною! Он только что созревал» (Е.А. Баратынский ).

Последним крупным произведением Пушкина была повесть «Капитанская дочка» – «нечто вроде «Онегина» в прозе» (В.Г. Белинский ). Это эпическое и психологическое, может быть, лучшее во всей прозе Пушкина произведение создавалось с 1833 г. параллельно с «Историей Пугачева» и было закончено в лицейскую годовщину 19 октября 1836 г.