Поэтический текст не поддаётся скрупулёзному анализу. В нём есть неразрешимые загадки, заманчивые тайны. Нельзя сказать, почему вот то хорошо, а это непонятно.
Мелодику и смысл стиха можно почувствовать и истолковать по-своему. Никто не знает, правильно или нет. Просто так представилось, так объяснилось. Некоторые суждения кому-то покажутся неточными, даже неверными. Претендовать на безошибочность здесь невозможно.
Обратимся к стихотворению Александра Блока «Ты помнишь? В нашей бухте сонной...». Летом 1911 года поэт побывал на Бретонском побережье Атлантического океана, через несколько лет написал стихотворение - почти предсказание близкой войны. А через шесть месяцев началась Первая мировая.
Но если бы читатель не знал биографического факта, смог бы он объяснить стихотворение в подобном ключе? Вероятно, нет. Его мог бы увлечь другой смысловой подтекст. Нетрудно найти строчки, в которых лирический субъект признаётся в своей любви к необычному, новому, странному. Увидеть мир, закутанный в «цветной туман», может только романтик, мечтающий о неведомых землях и странствиях.
Предлагаю познакомиться с интересной интерпретацией стихотворения Александра Блока. Поэт и литературный критик Владимир Приходько даёт мастер-класс «Как читать и понимать поэзию» и убеждает нас, что с возрастом меняется не только сам человек, но и его представления о прочитанных стихах. И тогда чувства поэта становятся нашими, накладываются на нашу жизнь, сливаясь с нею. Вот это и есть закономерный путь постижения поэзии.
Александр БЛОК
* * *
Ты помнишь? В нашей бухте сонной
Спала зелёная вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
Четыре - серых. И вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
Мир стал заманчивей и шире,
И вдруг суда уплыли прочь.
Нам было видно: все четыре
Зарылись в океан и в ночь.
И вновь обычным стало море,
Маяк уныло замигал,
Когда на низком семафоре
Последний отдали сигнал...
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям,- и тебе и мне.
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне.
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран -
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман!
Владимир Приходько
Я эти стихи с давних времён знаю. Наизусть. Выписал себе в тетрадку (конечно, заветную) в пятом классе, в тринадцать лет. Не выучивал, а запомнил. Повторял про себя.
Рос, менялся. И стихи со мной тоже как будто менялись. Так со стихами бывает. В школе знать их не требовалось.
Прославленный не по программе
И вечный вне школ и систем,
Он не изготовлен руками
И нам не навязан никем.
Это о Блоке в поздние свои годы сказал Пастернак . С любовью к Блоку, с отвращением к «программе», к охотникам подчинять, навязывать. К охотникам, отчасти напоминающим карателей.
Биографические и другие сведения найдутся в справочнике. Блок - великий лирик XX века. Спутник жизни человеческой. Без него людям одиноко. Почему он близок им? Как ответить?
Пусть душит жизни сон тяжёлый,
Пусть задыхаюсь в этом сне,-
Быть может, юноша весёлый
В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство - разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь - дитя добра и света,
Он весь - свободы торжество!
Музыка проникает в самое сердце. Сияние. Магия. Тайна.
Мне долго казалось (Боже, как я был наивен!), что «Ты помнишь?..» Блок написал в детстве, где-то у моря, ещё холодного. Суда в сонной бухте. Военные, хотя войны нет. Но что-то происходит. Или это воображение, мечта. Мечта о путешествии, подвиге, войне как почве для подвига (не нынешней, напичканной чудовищным оружием, а старинной, почти вымышленной, из Дюма, войне как Промысле Божьем). И вот «пылинка дальних стран» на карманном ноже. Эта воображаемая пылинка - источник двойной радости. Вслушайтесь: «Ведь сердце радоваться радо». Радо, что радо. А матросы и пылинка заставляют вспомнить гумилёвских «Капитанов» (1909).
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь.
Хотя влияния тут не обнаружишь.
Начато доверительно: «Ты помнишь?» Обращение это к кому? Может быть, к товарищу! «И вопросы нас волновали». «Нам было видно». «Нам, детям».
«И вновь обычным стало море». Когда-то мне, выросшему не у моря, хотелось оспорить эпитет «обычное». Мол, «Приедается всё. Лишь тебе не дано примелькаться». Но у Блока эпитет на месте.
Сегодня-то я знаю: не мальчишкой, а зрелым поэтом написал эти стихи Блок. В июле 1911г. он отправился в путешествие и вскоре поселился (вместе с женой) во Франции, в Абервраке, на Бретонском побережье Атлантики. В гостинице с видом на море. Он писал матери 12 августа:
«На днях вошли в порт большой миноносец и четыре миноноски, здороваясь сигналами друг с другом и с берегом, кильватерной колонной - всё как следует. Так как я в этот день скучал особенно и так как, как раз в этот день, газеты держали в секрете совещание французского посла в Берлине с Киндерлэн-Вехтером (немецкий министр иностранных дел), то я решил, что пахнет войной... Стал... с уважением смотреть на довольно корявого командира миноноски, который проходил военной походкой по набережной. Думаю, что все абервраковские чеховцы были одних мыслей со мной, так что, когда миноносцы... снялись с якоря... наступило всеобщее разочарование. Всем, собственно, скучно до последней степени, и все втайне хотят, чтобы что-нибудь стряслось».
Вот так. Безо всякой романтики. Аберврак, Киндерлэн-Вехтер, корявый командир... Вы спросите: почему чеховцы? Вспоминаю юную Сашу из пьесы Чехова «Иванов»: когда «воздух застыл от тоски», Саша призывает молодых мужчин собрать силы и разом совершить «что-нибудь маленькое, чуть заметное, но хоть немножко похожее на подвиг, чтобы барышни хоть раз в жизни... могли сказать: «Ах!» Она изнывает от мертвящего однообразия. Характерно для чеховских персонажей.
В сонном Абервраке Блок изнывающий набросал заключительное четверостишие: «Случайно на ноже...» Целиком стихи написаны 6 февраля 1914г., незадолго до первой мировой войны, которая вряд ли стала почвой для геройства... В начале войны Гумилёв вздохнул о судьбе Блока: «Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это всё равно, что жарить соловьёв...» Но прав и Пастернак, так завершивший свои «Четыре отрывка о Блоке» (1956):
Блок ждал этой бури и встряски.
Её огневые штрихи
Боязнью и жаждой развязки
Легли в его жизнь и стихи.
Боязнь и жажда... Стало ли для нас стихотворение милей и значительней, когда мы узнали обстоятельства его написания и даже получили нечастую возможность сопоставить стихи и прозу - один и тот же эпизод у одного и того же автора? Из стихов не случайно ушло то, что привязывало их к текущему. Знать эти сведения необязательно. Но чувства поэта стали нашими, наложились на нашу жизнь, слились с нею. Мы произносим: «Ты помнишь?» (у Блока, очевидно, обращение к жене, свидетелю события) от своего «я».
Впрочем, знание лишним не бывает. Публикуя стихи, Блок указал, где написаны, когда. Просто игнорировать это нельзя. Интересно также, что задолго до поездки в Бретань «четыре - серых» жили уже в воображении Блока, он робко пробовал их изобразить.
Океан дремал зеркальный,
Злые бури отошли.
В час закатный, в час хрустальный
Показались корабли.
(«Корабли пришли», 1904)
«Океан дремал» - «спала вода», «показались корабли» - «вошли суда»... Как похоже!
И скоро исчезли в дали беспредельной
Их станы, их мачты и их вымпела.
И в ночь маяки озаряли бесцельно
Спокойную гладь водяного стекла.
(«И снова на юг...», набросок 1905 г.)
«Исчезли в дали беспредельной» - «уплыли прочь, зарылись в океан и в ночь»; «маяки озаряли бесцельно» - «маяк уныло замигал»...- как близко!
Что же в «Ты помнишь?..» главное? Здесь есть тревоги, и - главное - радость мимолётной, иллюзорной надежды на обновление мира, близкая всем и всегда. Знаешь, что иллюзия, а всё равно радуешься; хочется поверить. Таков человек. Такова поэзия, открывающая нам человека.
И вот вывод совпадает с тем, что говорил Блок молодым читателям, продолжая мотив двойной радости: «Мне радостно, что вы в моих стихах читаете радость; это и есть лучшее, что я могу дать... Если будете сильны и чисты, жизнь вам откроется...» И - в предисловии к сборнику «Нечаянная Радость»: «Новой Радостью загорятся сердца народов, когда за узким мысом появятся большие корабли».
Цену этим стихам Блок знал.
«Ты помнишь? В нашей бухте сонной…» «Сижу за ширмой. У меня…» «Твое лицо мне так знакомо…» «Многое замолкло. Многие ушли…» Демон «Всю жизнь ждала. Устала ждать…» «Ушла. Но гиацинты ждали…» «Ночью в саду у меня…» «Ты, может быть, не хочешь угадать…» Пляски осенние «Милая дева, зачем тебе знать, что жизнь нам готовит…» Авиатор «Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…» «Ветр налетит, завоет снег…» «Жизнь – без начала и конца…» «Зачем в моей усталой груди…» «Город покинув…» «И нам недолго любоваться…» «Вот Он – Христос – в цепях и розах…» «Всюду ясность Божия…» «Он занесeн – сей жезл железный…» «Распушилась, раскачнулась…» Вдвоем Ветхая избушка Ворона И опять снега Бледные сказанья «Поэт в изгнаньи и в сомненьи…» «Я вижу блеск, забытый мной…» «Пусть светит месяц – ночь темна…» «Одной тебе, тебе одной…» «Ты много жил, я больше пел…» «Пора забыться полным счастья сном…» «Пусть рассвет глядит нам в очи…» «Муза в уборе весны постучалась к поэту…» «Полный месяц встал над лугом…» «Ловя мгновенья сумрачной печали…» «Она молода и прекрасна была…» «Я ношусь во мраке, в ледяной пустыне…» «В ночи, когда уснет тревога…» Servus – reginae Сольвейг Ангел-хранитель «Я был смущенный и веселый…» «О, весна без конца и без краю…» «Когда вы стоите на моем пути…» «Я помню длительные муки…» «О доблестях, о подвигах, о славе…» На поле Куликовом «Как тяжело ходить среди людей…» «Когда ты загнан и забит…» «Приближается звук. И, покорна щемящему звуку…» «Земное сердце стынет вновь…» «Была ты всех ярче, верней и прелестней…» Соловьиный сад Скифы «Его встречали повсюду…» Незнакомка «Ночь, улица, фонарь, аптека…» В углу дивана «Барка жизни встала…» «Ветер принес издалёка…» Гамаюн, птица вещая «Своими горькими слезами…» В ресторане «Я стремлюсь к роскошной воле…» «Сумерки, сумерки вешние…» «Погружался я в море клевера…» «Скрипка стонет под горой…» Рассвет «Бегут неверные дневные тени…» «Мне снились веселые думы…» «Вхожу я в темные храмы…» «Просыпаюсь я – и в поле туманно…» «Ты из шопота слов родилась…» Шаги Командора «Не легли еще тени вечерние…» «Я – Гамлет. Холодеет кровь…» «Как день, светла, но непонятна…» «Девушка пела в церковном хоре…» «Превратила всё в шутку сначала…» «По улицам метель метет…» «И вновь – порывы юных лет…» «Я вам поведал неземное…» «Принявший мир, как звонкий дар…» В дюнах На островах «Гармоника, гармоника!..» Фабрика «Она пришла с мороза…» Балаганчик Перед судом «О, я хочу безумно жить…» Россия «Рожденные в года глухие…» Поэты «Встану я в утро туманное…» «Петербургские сумерки снежные…» «Плачет ребенок. Под лунным серпом…» Голос в тучах «Идут часы, и дни, и годы…» «Мы живeм в старинной келье…» «Верю в Солнце Завета…» «Пойми же, я спутал, я спутал…» «Мы были вместе, помню я…» «За краткий сон, что нынче снится…» «На небе зарево. Глухая ночь мертва…» «Одинокий, к тебе прихожу…» «Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…» «Мы встречались с тобой на закате…» Две надписи на сборнике Пушкинскому дому Седое утро Коршун Из газет «Ветер хрипит на мосту меж столбами…» «Поднимались из тьмы погребов…» «Я шел к блаженству. Путь блестел…» «Дышит утро в окошко твое…» Неведомому Богу Моей матери. («Спустилась мгла, туманами чревата…») «Ярким солнцем, синей далью…» «Лениво и тяжко плывут облака…» «Поэт в изгнаньи и в сомненьи…» «Хоть все по-прежнему певец…» «Ищу спасенья…» «Входите все. Во внутренних покоях…» «Я, отрок, зажигаю свечи…» «Целый год не дрожало окно…» «У забытых могил пробивалась трава…» «Не доверяй своих дорог…» «Увижу я, как будет погибать…» «То отголосок юных дней…» «Отрекись от любимых творений…» «Измучен бурей вдохновенья…» «Медленно, тяжко и верно…» 31 декабря 1900 года «Отдых напрасен. Дорога крута…» «Я вышел. Медленно сходили…» Моей матери. («Чем больней душе мятежной…») «В день холодный, в день осенний…» «Белой ночью месяц красный…» «Я жду призыва, ищу ответа…» «Ты горишь над высокой горою…» «Медленно в двери церковные…» «Будет день – и свершится великое…» «Я долго ждал – ты вышла поздно…» «Ночью вьюга снежная…» Ночь на Новый Год «Сны раздумий небывалых…» «На весенний праздник света…» «Не поймут бесскорбные люди…» «Ты – божий день. Мои мечты…» «Гадай и жди. Среди полночи…» «Я медленно сходил с ума…» «Весна в реке ломает льдины…» «Странных и новых ищу на страницах…» «Днем вершу я дела суеты…» «Люблю высокие соборы…» «Брожу в стенах монастыря…» «Я и молод, и свеж, и влюблен…» «Свет в окошке шатался…» «Золотистою долиной…» «Я вышел в ночь – узнать, понять…» Экклесиаст «Явился он на стройном бале…» «Свобода смотрит в синеву…» «Разгораются тайные знаки…» «Я их хранил в приделе Иоанна…» «Стою у власти, душой одинок…» «Запевающий сон, зацветающий цвет…» «Я к людям не выйду навстречу…» «Потемнели, поблекли залы…» «Всё ли спокойно в народе?..» «Отворяются двери – там мерцанья…» «Я вырезал посох из дуба…» «Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…» «Светлый сон, ты не обманешь…» «Темная, бледно-зеленая…» «Мой любимый, мой князь, мой жених…» «Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь!..» «В густой траве пропадешь с головой…» Девушка из Spoleto «Дух пряный марта был в лунном круге…» На железной дороге Унижение «Есть в дикой роще, у оврага…» Моей матери. («Друг, посмотри, как в равнине небесной…») «Усталый от дневных блужданий…» «Мне снилась смерть любимого созданья…» «Луна проснулась. Город шумный…» «Мне снилась снова ты, в цветах…» «Окрай небес – звезда омега…» «Милый друг! Ты юною душою…» Песня Офелии «Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет…» «Помнишь ли город тревожный…» «Сама судьба мне завещала…» «Я стар душой. Какой-то жребий черный…» «Не проливай горючих слез…» «Зачем, зачем во мрак небытия…» «Город спит, окутан мглою…» «Пока спокойною стопою…» Dolor ante lucem «Медлительной чредой нисходит день осенний…» «Восходишь ты, что строгий день…» «Шли мы стезею лазурною…» «Разверзлось утреннее око…» «Я шел во тьме дождливой ночи…» «Сегодня в ночь одной тропою…» «Май жестокий с белыми ночами!..» Равенна Осенний день Художник Двенадцать «Я помню нежность ваших плеч…» «Ну, что же? Устало заломлены слабые руки…» Голос из хора Последнее напутствие «Смычок запел. И облак душный…» Королевна «Ты жил один! Друзей ты не искал…» Осенняя воля Русь Митинг «Я ухо приложил к земле…» «В голодной и больной неволе…» З. Гиппиус. (При получении «Последних стихов») «Сердитый взор бесцветных глаз…» «Как океан меняет цвет…» «Бушует снежная весна…» «О да, любовь вольна, как птица…» «На улице – дождик и слякоть…» «Похоронят, зароют глубоко…» «Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух…» «Свирель запела на мосту…»
Берем лодку за 20 евро и просим нас покатать пол часа по аберу Берег
аберов, по следам стихотворения Блока , разглядываем окрестности, нам открываются очень живописные виды, которые так и зовут сойти на берег, чтобы затеряться в этой безмятежной тишине и изумрудных полях. Чудесные, мало тронутые цивилизацией места, в это время года здесь не многолюдно и никого кроме местных нет. Говорят, что в сезон здесь много оживленнее, проходят регаты, много яхтсменов и просто любителей до всяких древностей и развалин, коих здесь не счесть. Но даже идиллический этот пейзаж не дает мне все-таки забыть для чего меня сюда занесло...
И в тихом Абер-Враке петербургские странники ждут катастроф, бодрящих событий или хоть подобия событий. И вот оно наконец случается, это событие, описанное Блоком, в том же письме к матери:
" На днях вошли в порт большой миноносец и четыре миноноски, здороваясь сигналами друг с другом и с берегом, кильватерной колонной - все как следует. Так как я скучал в этот день особенно и так как, как раз в тот день, газеты держали в секрете совещание французского посла в Берлине с Киндерлан-Вахтером, то я решил, что пахнет войной, что миноносцы спрятаны в нашу бухту для того, чтобы выследить немецкую эскадру, которая пройдет в Африку через Ламанш." (Разумеется!!!)
Можно усомниться в том, чтобы бретонские работяги, чтобы вся эта чернь, которая так "серо честна", ждали бы войны и революции с тем же нетерпением, что богатый и скучающий петербургский поэт.
Итак, военные суда пришли в Абер-Врак, взволновав читающих газеты курортников, и ушли восвояси, но событие в связи с этим все же произошло - главное событие в жизни скучающего поэта: он начал писать новое стихотворение. Считают, что одно или даже два последних четверостишия он написал еще в Абер-Враке, но закончил он это знаменитое стихотворение в феврале 1914 года. Во всяком случае, под стихотворением стоят даты - "1911-6 февраля1914. Aber Wrach, Finistere".
Так что Абер-Врак вошел в русскую поэзию 20 века знаменитыми стихами, куда более интересными, чем любые курортные письма. Вот эти чудные стихи, многим из нас знакомые с детства:
Спала зеленая вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
Лирическое отступление о моем пути к блоковским аберам.
На пороге своей юности я была пассионарной девицей и на все про все имела свое мнение. С такими девицами бедным учителям сплошная мука. Категорически отказавшись учить наизусть блоковские стихи о Прекрасной даме, так как считала их несусветной мутью и все эти игры в декаданс безвкусной театральной мертвечиной, я выбрала для "наизусть" именно это стихотворение, которое и посчитала достойным траты своего драгоценного времени.
После этого маленького скандала, мне был выдан чистый лист, разделенный на две колонки, в одну из которых я должна была написать свои недостатки, а в другую достоинства. Растерянная в очередной раз моим "своим мнением" школа, решила провести какой-то свой анализ.
Сидя над девственно чистым листом я мечтала о дальних странах, но в последнюю минуту нахально начертала " недостатки: умна, достоинства: умница". Этот лист был выдан моим родителям как обвинительный приговор, но на домашнем совете решили иначе: пациент скорее жив, чем мертв и что я не совсем безнадежна.
С тех пор блоковские "дальние страны" сидели в моем сердце занозой.
Как раз к тому времени, когда было дописано это стихотворение, тайное и ясное желание русских интеллигентов ("чтобы что-нибудь стряслось...", "пусть сильнее грянет буря!") наконец исполнилось: началась самая кровопролитная в истории Европы война, потом была революция, потом большевистский путч, террор, насилие, голод, новая война...
Поэт еще уверял некоторое время и себя, и окружающих, что именно об этом он и мечтал. Он написал знаменитую поэму, в которой банда матросов (не "серо честных", как в Бретани, а настоящих убийц и грабителей - "запирайте этажи") - идет вослед самому Иисусу Христу: то ли он, по мысли поэта, ведет их "на дело", то ли они ведут его самого на расстрел, дело темное, понимай как знаешь...
Блок еще какое-то время доказывал в знаменитых своих статьях, что ничто не могло быть так отвратительно, как их былое благополучие, их былая жизнь и былая скука. Этот период вообще отличался легкой истеричностью и не удивительно, что многие приход революции расценили как именно то, чего они так долго ждали.
Впрочем, и этим слегка истеричным людям вскоре ясно стало, что то, что им было уготовано большевиками, не снилось им и в самых разнузданных снах. В ответ на все это унижение нищеты и страха Блок поступил вполне по-человечески, без былого суперменства - он умер. Умер совсем молодым и полуголодным...
А сказочный Абер-Врак и нынче все мигает и мигает огнями у выхода в океан.
Ты помнишь? В нашей бухте сонной
Спала зеленая вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
Четыре - серых. И вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
Мир стал заманчивей и шире
И вдруг - суда уплыли прочь.
Нам было видно: все четыре
Зарылись в океан и в ночь.
И вновь обычным стало море,
Маяк уныло замигал,
Когда на низком семафоре
Последний отдали сигнал...
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям, - и тебе и мне.
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне.
Спала зеленая вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
Четыре - серых. И вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
Мир стал заманчивей и шире,
И вдруг - суда уплыли прочь.
Нам было видно: все четыре
Зарылись в океан и в ночь.
И вновь обычным стало море,
Маяк уныло замигал,
Когда на низком семафоре
Последний отдали сигнал.
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям, - и тебе, и мне.
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне.
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран -
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман!
Ход мысли причудлив... А все от литературных аллюзий. Л итература началась с того, что х ожу второй день и поминаю литературную героиню: "Белоснежка, ё. твою мать"... Это клиентка, которую я попросил зарегистрироваться на сайте немецких железных дорог для покупки билета, перепутала DB с форумом, и записалась там как "Светка Светка". На енту фамилию и получила проездной документ...
Эсминцы, вошедшие в историю русской литературы, были такие
А бухта, вошедшая в историю русской литературы вместе с вошедшими в нее эсминцами, была вот эта... И маяк, вошедший вместе с эсминцами и бухтой сами уже знаете, куда - на месте...
А это мне сегодня прислали перед грядущим 25-летием окончания - никогда не видел... Пойма реки Протвы, деревня Сатино, Боровский район, 1983 год. А морда недовольная - у нас в группе никто в футбол играть не умел - и даже такая 17-летняя звезда как я - будущий чемпион факультета, ага - погоды не сделала. Вдули нам, видать...
А я, не сегодняшний, а тот, который станет на несколько лет постарше изображения на слайде, вслед за сонной бухтой, эсминцем и маяком войдет, возможно, в историю русской литературы... И если прямо щас сесть в машину и подъехать к маяку Аберврак, то можно было бы вообразить, что это хоть что-то, да означает...
"Присяга выпускников военной кафедры.....го факультета МГУ. Сборы 1987" - надпись на фотографии из семейного альбома
Над сельскими пейзажами поют
Альтам вослед лихие флюгельгорны.
Отец стоит в потеющем строю.
Две кулеврины на петлице черной,
Врагу потенциальному сулят
Лихую смерть под тяжкою пятою
Богов войны, чьи пуговицы в ряд
Отдраены с подъема пастой ГОИ.
Потеет строй. За строем о своем
Молчат с портретов местные тиуны.
Отец стоит. Подтянутый майор
Про долг и верность говорит с трибуны.
И плавится военный городок
Степи среди, под днем июньским долгим.
Дневной луны белесый ободок
Плывет неспешно над низовьем Волги.
Потеет строй - сияющ и един,
Поет металл, миров грядущих ради:
"чужой земли мы не хотим ни пяди,
Но и своей…" уже не захотим.
Что думал ты, мой юный офицер,
Москвич, "пиджак", не укротивший нервы,
Когда на гладко выбритом лице
Запечатлелся поцелуй Минервы?..
О том ли, что огромна и сильна,
Страшна и, в том числе, тобой хранима
Страна, где не светило ни рожна,
Где линия - важна, а ночь - нежна,
Уйдет в пределы Парфии и Рима,
Во тьму легенд, в застойный анекдот,
В тоскливое, с улыбкою "так было…"?
Езжай домой от сна итильских вод
И привези мне - мячик. Маме - мыло
Фруктовое…
И, может быть, Пиздец
Пройдет в сторонке от судьбы народа...
Все в норме: преет строй, стоит отец,
Стране существовать ещё три года.
